– Ты куда? – крикнул Вадик мне вдогонку.

– Подышать воздухом.

– Будь осторожна.

– Я знаю: “Будь осторожна, следи за собой”.

– И за всем остальным тоже, – напутствовал меня Вадик.

– Хорошо…

На шлюпочной палубе дул легкий ветерок. Он ласкал моеразгоряченное лицо, трогал губы и волосы, – никто еще не касался меня такнежно. Тюлени, отделенные от “Эскалибура” пространством льдов, почему-томолчали.

Тихо.

Очень тихо, как в покинутой костюмерной. Не гудят дажестальные ванты.

На секунду мне показалось, что если я сейчас вытяну руку, тообязательно упрусь в стенку купола, накрывшего “Эскалибур”. Вполне понятныйжест: мы все под колпаком. Ни на что другое рассчитывать не приходится.

Я вытянула руку, ожидая самого худшего. Но ничего непроизошло. Окружающий меня пейзаж был совершенно реальным. Нужно взять себя вруки и постараться не сойти с ума. Насколько это вообще возможно…

– Привет, – услышала я у себя за спиной чей-то дерзкийгрудной голос.

Клио, конечно же, Клио, даже оборачиваться не надо.Интересно, что заставило ее покинуть логово любви и выползти на палубу?..

– Привет, – снова повторила Клио.

– Привет. – Наконец-то я соизволила обернуться.

Она стояла прямо передо мной, чудовищно хорошенькая, вкороткой, всего лишь по талию, меховой куртке с широкими плечами, в своихзнаменитых кожаных брюках и в очках, бесшабашно сдвинутых на лоб.

– Шикарная погода, правда? – спросила она.

– Самое время предаваться шикарной любви, – съязвила я.

– Именно… Какие новости?

– Пока все живы, – сказала я.

– Надеюсь, скоро все разрешится, и мы благополучновернемся. Хотя… Ты знаешь, мне не хочется возвращаться. Я с удовольствиемосталась бы здесь на месячишко.

– Не сомневаюсь.

– Правда?

Конечно, правда, Клио, можно только представить себе, какдымится дубовая обшивка каюты, когда вы занимаетесь с ним любовью. Странно, чтоты вообще вырвалась на свободу, наверняка он потерял бдительность и заснул,перевернувшись на живот…

– А банкир, я смотрю, притомился. – Мне нравилосьдерзить ей, подумаешь, поп-звезда российского масштаба…

– Заснул, – подтвердила она и посмотрела на меня с удивлением.– А как ты догадалась?

– Иначе бы он тебя не выпустил…

– Думаю, ты тоже когда-нибудь испытывала что-либоподобное… Правда?

Испытывала ли я что-либо подобное… Смотря что под этимпонимать – любовь или влечение… Ни то ни другое счастья мне не принесло.

– Только теоретически.

Клио засмеялась и посмотрела на меня со снисходительнойсимпатией.

– У тебя есть курево? – спросила она.

– Трубка так и не нашлась?

– Нет. Да и черт с ней… Валере это все не оченьнравилось. – Ого, вот как мы заговорили, если все будет продолжаться в тех жетемпах и в том же направлении, то через три дня ты с милой улыбкой откажешьсяот своей карьеры, от мулаток на бэк-вокале, от латиносов на подтанцовках, отнегров, филиппинцев и соло-гитариста народности банту заодно. Вы откажетесь откровати и будете предаваться утехам страсти в самых экзотических местах: в купескорых поездов, в туалетах самолетов авиакомпании “Люфтганза”, на вершинеАкрополя, на смотровой площадке Эйфелевой башни… Ничего не поделаешь, мир – этопутешествие, а все права на все путешествия принадлежат только страстнымлюбовникам.

– У меня только “Житан”, – сказала я, выбивая сигаретуиз пачки.

– Плевать. Давай “Житан”.

Мы закурили, стоя на палубе, ни дать ни взять две близкиеподружки. Внезапно навалившаяся страсть к Сокольникову максимально упростилаКлио. Вся ее стервозная манерность, звездная склочность, вся надменностькуда-то исчезли. На них просто не хватало времени и сил. Оказывается, Клиоможет быть милой простушкой, кто бы мог подумать…

– Расскажи мне о ней, – попросила Клио.

– О ком?

– О его дочке.

– Что я могу рассказать?

– У вас ведь что-то типа нежной привязанности, как японимаю.

– Не знаю. Может быть.

– Почему она выбрала тебя и возненавидела меня?

– Потому что я не претендую на ее отца… Клио внимательнопосмотрела на меня:

– А ты действительно не претендуешь на ее отца?

– Действительно. На этот счет ты можешь быть спокойна.

Клио с мягкой иронией посмотрела на меня: и вправду, кто быпретендовал! С одной стороны – блестящая певица, секс-символ уходящего века, сдругой – сомнительная дамочка из киношной обслуги, ничего выдающегося, дажегубы помадой не подкрашивает…

– Я спокойна, – сказала Клио, еще раз утвердившись всвоих правах на Сокольникова.

– Вот и отлично. Тогда что тебя мучает?

– Эта маленькая паршивка. Если я не найду с ней общийязык, нам придется туго… Чем ее можно пронять? Извини, что я так в лобспрашиваю.

– Ничем.

– У меня нет шансов?

– Шансы всегда есть… Она должна быть тебе интересна. Иона должна чувствовать это.

– Мне она катастрофически неинтересна.

– Да, такие вещи не сыграешь…

– Может быть, отправить ее куда-нибудь? – Я с укоромпосмотрела на Клио. – Нет, я совсем не то имею в виду. Куда-нибудь простоотдохнуть, развеяться…

– Знаешь, мне кажется, что ее всю жизнь только иделали, что куда-нибудь отправляли. Ее не надо отправлять, с ней надо остаться.

– Ты так ею прониклась, – засмеялась Клио. – Можетбыть, ты ее удочеришь?

– Ей нужен отец, который бы любил ее по-настоящему.

– Ну, не знаю… А о чем ты с ней обычно говоришь?

– Обо всем.

– Исчерпывающий ответ. Ладно, я попробую наладить с нейотношения… Тем более что она… – Клио не договорила и засмеялась. – Ладно, япойду. Ты отличная девка, я рада буду познакомиться с тобой поближе… Спасибо засигарету…

Клио легко повернулась на каблуках и направилась в сторонупассажирской палубы. Я посмотрела ей вслед: типичный французистый силуэт, такиебедра нравятся преуспевающим мужчинам. В заднем кармане штанов Клио торчалкончик конверта. Здесь уже разносят почту, надо же…

…Наступивший вечер пассажиры “Эскалибура” встретили вбильярдной. Несколько раз мужчины прочесывали “Эскалибур” от бака до юта, онивсе еще не оставляли надежды найти пропавшего Арсена Лаккая. Но никто вточности не знал расположения всех основных служб судна, а схемы самого корабляне было. Некоторые люки были намертво задраены, оставались открытыми тольковходы на палубу для экипажа с пустой столовой и пекарней; на ходовой мостик, надве пассажирские палубы и наверх, на шлюпочную палубу. И машинное отделение.Макс, который мог бы помочь в поисках, валялся в койке в своей каюте подприсмотром Карпика.