– Его нужно оторвать от тела, иначе он просто тронется.Давайте, доктор. Даже если придется применить силу.

– Ладно, я постараюсь, – сказал Антон и наклонил надбанкиром осунувшееся лицо. – Валерий, ее нужно перенести.

Сокольников посмотрел на Антона так, как будто увиделвпервые. А потом вцепился ему в колени:

– Боже мой, как же я мог забыть, дур-рак, вы же доктор,Антон, вы же нейрохирург… Вы же все можете, вы можете ей помочь.

– Ей уже нельзя помочь. Можно сделать только одно.

– Что?! – В голосе банкира заметалась безумная надежда.

– Ее нужно перенести.

– Куда?

– Там, где ей будет лучше, чем здесь… Нельзя ееоставлять.

– Конечно же, нельзя, доктор…

– Тогда идемте.

– Я сам ее понесу… Я сам.

– Хорошо. Только нужно сделать это быстрее.

– Конечно.

Антон кивнул Максу. Теперь оба они терпеливо дожидались,пока Сокольников поднимет Клио. Банкир обхватил ее руками, осторожно положилпростреленную голову себе на плечо и так же осторожно двинутся к трапу. Механики нейрохирург последовали за ним. Но никто больше не двинулся с места. Все какзачарованные смотрели на кровавое пятно на железном полу палубы.

– Подождите! – крикнула я.

– Что? – Макс недовольно обернулся. Когда Сокольниковподнял Клио, я увидела кончик конверта в заднем кармане певицы, – должно быть,она так и не вытащила его с утра.

– У нее конверт в заднем кармане. Может быть, эточто-то значит. Это поможет нам.

Лицо Макса потемнело, он кивнул, остановил плохосоображающего Сокольникова и вытащил конверт. Мельком осмотрев его и ощупавруками, он протянул его мне.

– Возьмите. Я не знаю, зачем он вам. Но берите. Можетбыть, и вправду пригодится.

– Спасибо.

– Вы здравомыслящий человек, Ева. Постарайтесьуправиться со всеми. И последите за Карпиком. Ее отец сейчас полностьюневменяем. А мы постараемся скоро прийти. Насколько это возможно.

– Хорошо, Макс.

Сжав конверт в руках, я подошла к остальным, все ещестоявшим вокруг темного пятна крови. Пятно крови – вот и все, что осталось отсекс-символа конца тысячелетия. Никто по-прежнему ничего не говорил. Мухаподнял голову и посмотрел на меня воспаленными глазами. И все-таки не меня онискал. Ему нужен был Вадик, придумавший всю эту теорию, которая устраивалавсех. Вадик был так подавлен, что попытался опуститься на пол, но не смог весьпол был забрызган кровью.

– Эй, ты! – нежно позвал Муха Вадика – Значит, тыговорил, что это игра, да? Вадик молчал.

– Ты предлагал всем поверить в это веселье – Мухаприсел на корточки перед кровью Клио и осторожно коснулся ее ладонью – Значит,игра.

Вадик молчал.

Тогда Муха поднял ладонь, испачканную кровью, и наотмашьударил Вадика по лицу. На щеке у оператора остался страшный кровавый след.

– Если это игра – Голос Мухи напрягся так, что казалосьеще секунда, и он лопнет, как гнилая пенька – Если это игра, тогда тебе водитьИ скажи тогда – КТО ВЫЛЕТИТ ИЗ СЛЕДУЮЩЕГО ОКНА? И КТО ВООБЩЕ БУДЕТ СЛЕДУЮЩИМ?

Мы сидели в бильярдной уже час. Ни Макс, ни Антон, ниСокольников еще не приходили. Их ждали так, как будто это могло что-тоизменить. Обезумевший от страха и совершенно деморализованный АльбертБенедиктович лежал на диване и глотал швейцарские сердечные капли, которыепринесла ему Аника. Все остальные пили вино, шампанское, джин, вермут – пиливсе, что только можно было выпить. Все хотели надраться, чтобы забыть хотя бына несколько часов весь кошмар происходящего. Но ничего не получалось.

Муха после эмоционального всплеска у носового трюмасовершенно поник. Сник и Вадик, так и не вымывший щеку. Теперь кровавое пятноне давало мне покоя, оно притягивало меня как магнит.

– Пойди умойся, – попросила я его.

– Да. – Вадик кивнул, но не тронулся с места.

– Нам нужно уходить с этого проклятого корабля. Уходитькуда угодно, иначе он убьет нас, как убил Клио, – сказал Альберт Бенедиктович.

– Куда? – горько улыбнулся Филипп. – Вы же знаете, чтоидти некуда. Мы столько раз говорили об этом…

– Да-да, я знаю. – Только теперь я услышала, что зубыадвоката выбивают дробь. – Но и оставаться здесь невыносимо. Скажите мне,скажите мне хоть кто-нибудь, чью судьбу мы здесь с вами повторяем?

– Есть только три имени. – Теперь Муха говорилмедленно, он больше не был похож на легкомысленного альфонсика, готовогоподставить кому угодно свою холеную ухоженную попку. – Сэр Оливер Бейли, сэрАлан Маршалл и капитан Николас О'Лири. Возможно, завтра прибавится кто-нибудьеще… Скорее всего. Но не волнуйтесь, Альберт Бенедиктович, мы узнаем об этомпервыми. Но один полезный опыт мы уже приобрели.

– Интересно, какой?

– Тот, кто получает послание, как раз и находится вбезопасности. Так было с газетой, которую подсунули губернатору. И с листком изсудового журнала, который оказался у вас. Я прав?

– Действительно, – сказал Филипп.

– Так что молите бога, чтобы завтрашнее послание былоадресовано вам. Тогда у вас будет шанс прожить лишний день и не засыпаться.

– Что значит – “прожить лишний день”? – снова прохрипеладвокат.

– Надеюсь, все здесь присутствующие убедились, что речьидет не об игре. Все россказни про экстремальный тур – это сказочки длябогатеньких. Для вас, для всех. Если это и игра, то смертельная.

– Смерть, – тихо сказал Филипп. – Помните, как гуделэтот пароход. Он сказал тогда – смерть…

– Чушь. – Наконец-то я услышала голос Андрея,шоколадный король оказался вполне трезвым человеком. – Пароход не можетговорить сам. Он не может вывешивать флаги, не может подбрасывать листки изсудовых журналов. Значит, кто-то это делает.

– Пароход, который пропал семьдесят лет назад.Английский “Эскалибур”. – В голосе Мухи звучала убежденность новообращенного.

– Откуда ты знаешь, что он пропал? Мы ведь не прошлиего историю до конца. Мы даже и не знаем конца…

– Я бы вообще предпочел ничего не начинать, – промямлиладвокат. – Я ничего бы не потерял, если бы никогда не узнал про него.

– Никто бы ничего не потерял, – подтвердил муж Аники. –Но раз уж это случилось… Я не верю в мистику. Это просто смешно.

– Один труп и один пропавший человек – это смешно?! –взвился адвокат.

– Но вы же не считаете, что появилось “нечто” издалекого прошлого, с другого конца света и убило того, кого посчитало нужным. Иеще убьет.