Кто-то развернул его так, чтобы другой охранник мог обмотатьего клюв толстой тряпкой. В темноте возродившейся ночи птица-лев сумелразличить очертания демонического скакуна. Темный Конь наклонил голову. Дваарамита завязывали что-то вокруг шеи бессмертного. Это не могло быть веревочнымарканом. Ничто из простых вещей не удержит Темного Коня. Нет, это должны былибыть какие-то магические путы, путы, силе которых они доверяли, даже несмотряна те трюки, которые выкидывал туман. Грифон не был уверен, что он стал быдоверять волшебству или каким-нибудь волшебным предметам, пока они находятся вэтом тумане. Он надеялся, что вера в них вернется, когда он будет преследоватьволков-рейдеров до самого их конца. Если же нет и их игрушки работают, как иположено… Тогда все уже кончилось.

Но если Кейб не в плену…

Если нет, то где же он?

Пара сапог закрыла его и без того ограниченное поле зрения.Они остановились перед ним.

— Сделайте его послушным на время поездки. Это будет держатьв узде и демона.

Грифон понимал, что ему предстоит, и собрался с силами.Сильный удар пришелся ему как раз по затылку, он даже почти не заметил его, таккак одного этого удара хватило, чтобы он потерял сознание. Когда он придет всебя, у него будет всего лишь одна первоклассная шишка.

При условии, что Грифон вообще придет в себя.

В себя он пришел, но облегчения это не принесло, так какГрифон увидел, что они достигли лагеря арамитов. Как он и предполагал, была ещеночь, но в лагере многие не спали. Он ощущал напряжение, которое пронизываловсе пространство. В этом месте рейдеры чувствовали себя неуютно. Но большогоудовлетворения Грифон от этого открытия не получил. Чем больше пленившие егоарамиты будут волноваться, тем быстрее они будут готовы его убить. И хотя он понимал,что ему придется вынести смертные муки в руках арамитского инквизитора, он всеравно решил выжить. Он уже отдал им часть своей руки и готов был отдать ещебольше, лишь бы взамен ему была гарантирована смерть Д`Фарани и его людей.

Приоткрыв глаза всего лишь чуть-чуть, пленник продолжалнаблюдать за тем, что происходило вокруг. Отсутствовала деталь огромнойважности. Он нигде не видел и не слышал Темного Коня. Что случилось сбессмертным? Несомненно, он понимал, что рейдеры убьют его, несмотря ни на что.Они будут искать способ подчинить Темного Коня своей воле. Грифон был абсолютноуверен, что рейдеры найдут соответствующее приспособление. Эта шайка, возможно,украла все что смогла, прежде чем покинула своих дружков в империи. И все эторади верности стае!

Его тащили и тащили, так долго, что он стал подумывать, чтоони собираются его так таскать, пока он не умрет. В таком случае это будет неочень-то впечатляющая смерть. Грифон ожидал большего от Д`Фарани. Что-нибудьмедленное и агонизирующее.

Это было не то, к чему он готовился.

Внезапно Грифона бросили на твердую землю. Он подавил стон ипостарался, насколько возможно, оставаться таким же неподвижным.

— Что это еще? — голос был безразличный, почти скучающий.

— Самый великолепный приз, сэр! Это…

— Не трудись над рассказом, покажи.

— Есть, командир Д`Марр.

Грубые руки перевернули Грифона на спину.

— Не вздумайте развязывать. У меня слишком много дел, чтобытерять на это время. Разрежьте все это, капитан.

Очевидно, в темноте, кроме его общих очертаний, ничегонельзя было увидеть. Может быть, это счастливая случайность? Грифон услышалзвук вынимаемого из ножен кинжала. Лезвие сверкнуло у него перед лицом, но онне вздрогнул. Не очень-то заботясь, чтобы не задеть его, солдат начал разрезатьверевки. Грифон замер. Если когда-нибудь и можно будет вырваться на свободу, тотогда, когда он будет почти свободен от сети. Он действовал быстро, намногобыстрее, чем многие думали. Это была слабая надежда, но если они свяжут егопосле этого, то его шансы сведутся к нулю.

Тяжелый сапог опустился ему на горло. Задыхаясь, Грифонраскрыл клюв. Он почувствовал кончик стека у себя на лбу. Вокруг него былаполная тишина.

— На что ты, дурак, уставился? Достаточно, не нужно дальшеосвобождать нашего друга. — Были ли действительно в этом монотонном голосекомандира нотки возбуждения? — Теперь он не будет пытаться выкинутькакой-нибудь фортель.

Когда последние остатки сети были обрезаны, Грифон осталсясвязанным по рукам и ногам. И только когда Д`Марр убедился, что пленник несможет вырваться из рук охранников, он убрал свою ногу с горла Грифона.

Теперь ты можешь полностью открыть свои глазки, птичка.

Грифон открыл. Сверху на него уставилось круглое чистовыбритое лицо. Сначала он даже удивился, не был ли его противник произведенпрямо из детей в командиры. Затем, когда его поставили на ноги, он смог лучшевзглянуть ему в глаза. Может быть, Д`Марр и был молод, но уж ребенком его никакнельзя было назвать. В его глазах запечатлелось больше смертей, чем в глазахлюбого человека, с которым Грифон сталкивался лицом к лицу.

И смерть моего сына одна из этих смертей?

Командир арамитов подошел ближе. Грифон вскинул голову отвнезапного удивления, так как Д`Марр доходил ему только до подбородка.

Кончик стека глубоко погрузился ему в живот.

Его охранники не дали ему ни свалиться вперед, ни схватитьсяруками от боли за живот. Когда Грифон смог втянуть воздух, то услышал, какмолодой командир сказал:

— Ты превратил еще одну длинную и нудную ночь в стоящую,птичка. Ты даже не представляешь, как я ждал этой встречи.

— Мне предупредить его превосходительство? Д`Марр посмотрелна пленника, затем на охранников и, наконец, на говорившего. Грифон заметил,что Д`Марр ни на чем не задерживал долго взгляда, даже на своем противнике,который стал синонимом поражения арамитов.

— Нет. Сейчас не лучшее время для этого, лорд Д`Фаранитолько что пошел отдыхать, а его победа над туманом стоила ему немалого. —Вызвавшийся человек, казалось, был озадачен последним высказыванием своегокомандира, но Д`Марр не обратил на это никакого внимания. Он коротко улыбнулсяптице-льву. — Я думаю, мы сумеем найти для нашего гостя подходящие апартаментына это время. Нам понадобится время, чтобы как можно лучше подготовиться кприему нашего особого гостя. Нам понадобится время и для того, чтобыспланировать ему достойную смерть. Лорд Д`Фарани захочет, наверное, бытьбодрым, чтобы по-настоящему насладиться его болью.