— Рассказать тебе? — Хрустальный Дракон задумался над этим.У него был утомленный вид. — Рассказать тебе о Логане из клана Тезерени?Послушный сын, один из многих сыновей Баракаса-Тезерени повелителя, вот кем онбыл. Он был не таким, как Геррод, или Рендел, или Лохиван. Логан слепоподчинялся, как и положено. Когда враад бежал с Нимта, он был с ним, чтобыпомогать отцу. Когда Баракас поставил эту землю под знамена дракона, Логан былс ним, чтобы поддержать его в этом.

Кейб Бедлам слушал, словно завороженный. Перед нимразворачивалась история первых Королей-Драконов. Рана была совсем позабыта. Ауставший от времени левиафан рассказывал о той роковой ошибке, которая довелаего до нынешнего состояния.

— Это были тела, тела, которые сотворили его отец иволшебник Зери и его братья Геррод и Рендел. Сделали из плоти дракона! На видони оставались людьми, но в своем сердце они были драконами. Души,странствующие души, Тезерени закрыли все дороги мира для этого одного ипотребовали их тела. Потребовали от них их собственной неизбежной гибели.

Созданные магией тела хорошо послужили Тезерени. Большинствовраадов просто перешло сюда физически, через дверь, но в то время, когдапереходил Тезерени, дверь еще не была открыта. Так народ под знаменами драконапревратился в настоящих людей-драконов, и это усилило их власть и их значимостьсреди других беглецов.

И только по прошествии нескольких лет люди, и не толькоТезерени, начали замечать изменения. Они стали терять свои способности кволшебству, но даже и это не явилось непреодолимым препятствием для повелителяТезерена: он всегда предпочитал физическую силу, даже когда они пользовалисьмагией. Со временем это заставило враадов сплотиться в отдельный клан. Однакоэтого было еще недостаточно, чтобы признать правление лорда Баракаса, и, когдаон захотел занять подобающее ему место, он встретил сопротивление. Сильноесопротивление. Это-то в конце концов и заставило лорда Баракаса искать для себяновое королевство за морем. — Они основали эту землю.

Король-Дракон, казалось, счел ненужным объяснять, какТезерени смог совершить такой переход с одного континента на другой, не имеякораблей и не пользуясь магией. Припоминая то малое, что за многие годы он покрупицам узнал у Темного Коня, волшебник задумался о том, что вот тут-то,наверное, бессмертный и стал жертвой враада. Тогда это могло объяснить тугоречь и страх, да страх, призрачного скакуна, когда тот сталкивался с чем быто ни было, имеющим отношение к Нимту или враадам.

Лорд Баракас, очевидно, ожидал борьбы с искателями, ноцивилизация птицеподобных уже погибала из-за какой-то войны, и только несколькогрупп были достаточно сильны, чтобы оказать им какое-то сопротивление.Воодушевленные успехом, они завоевали горную цитадель птичьего народа и присвоилисебе их древние секреты.

Киван Грат. Кейб узнал ее по описанию Короля-Дракона. КиванГрат, гора, пещеры которой стали цитаделью Дракона-Императора. Странно, что онтак много вспоминает, но не хочет вспомнить, сколько с тех пор прошло времени.

И опять-таки, может быть, он хочет вспомнить своечеловеческое существование, но не хочет вспоминать, как давно он с нимрасстался.

Когда Хрустальный Дракон говорил, казалось, что егопробирает дрожь. Все более и более он становился похожим на человека, которыйвидит впереди только ужас, а не великого левиафана, который правит и которогобоятся. С большим беспокойством волшебник заметил, как множество лиц копируютэмоции повелителя дрейков. Все это выглядело так, будто его окружали тысячитысяч измученных призраков.

— Может быть, просто земля не приняла их. Это, однако, несмогло уничтожить Тезерени, но обособило их. А может быть, конечно, это сами ихтела, созданные из того, что когда-то было драконом, наконец стали искать путьвернуться к тому, чем они и были с самого начала. В конце концов все этокончилось тем, что начались изменения. Сначала одно, потом другое. Никто тогданичего не понимал. Никто, разве что очень немногие видели, что вообще что-топроисходит.

Он содрогнулся, мигнул и затем прямо посмотрел на своегогостя-человека с выражением, близким к отчаянной зависти.

— Я помню мою боль в тот день. Я помню тот вопль, когда моируки и ноги начали вытягиваться и изгибаться под углом, что абсолютнопротивоестественно для человеческого тела. Знаешь ли ты, каково чувствоватьсебя, когда в твоей плоти на спине извиваются, подрастая, крылья и как онипрорезаются сквозь кожу, уже вполне сформировавшись? Чувствовать и видеть, какизменяется твой череп, понимать, что твои глаза перемещаются и изменяются?Кричать и кричать опять, когда все эти изменения разрывают броню и заставляюттебя встать на четвереньки… и затем узнать забвение.

Кейб, думая о собственном страхе при малейшем изменениисвоей внешности, нервно глотнул. Монарх-рептилия уставился в пол.

— Я смутно припоминаю мысли зверя, пытающегося думать. Какдолго это длилось, я не знаю. Я только помню, что в один прекрасный день яначал думать как человек, но я не был самим собой. Я был созданием. Я был…драконом. Эта земля должна была стать моим королевством. Прошли годы, преждечем я вспомнил, что она была выбрана для меня моим отцом, что каждый из нас,невзирая на то, что стал зверем, объявил свои владения королевством. — Его смехбыл пропитан горечью. — Я никогда не узнаю, дал ли он мне этот полуостров,потому что знал о таящихся здесь чудесах, или просто потому, что я был для негонаименее важным из всех его многочисленных сыновей.

Захватить эти пещеры было детской забавой. Цивилизацияквелей была в еще более худшем состоянии, чем цивилизация искателей. Квели былитогда в растерянности и искали пути сохранения своей расы, поэтому они заметилиопасность, когда было уже поздно. Самопровозглашенный Король-Дракон начализучать свое новое владение и при этом обнаружил место, которого квели,очевидно, остерегались. Там не было никаких следов, говоривших о какой бы то нибыло деятельности за последнее время. Перед ним был только темный ход, которыйвел ко входу в еще более темную пещеру. Его высокомерие и любопытство взяливерх. Проход был достаточно широк, и он мог свободно по нему пройти, поэтому онне видел причин для отступления, и дракон вошел туда.

— Не было никакой вспышки памяти, никакого потокавоспоминаний. Я вошел в комнату и прошел на середину, восхищаясь ее сверканием.Я тогда еще не был тем, кого ты видишь перед собой, хотя уже и успелприспособиться к своему королевству. Озираясь, я обследовал это место от поладо потолка и от стены к стене. Когда я все осмотрел, мне в голову пришла мысль,что это может стать самой подходящей цитаделью для такого левиафана, как я. И ярешил, что эта комната будет моя святая святых.

И вот тогда меня обожгла правда. Я вспомнил, кем же я был.