Его отшвырнуло пинком, он ударился спиной о стену, телокричало от боли и не слушалось. Калика, выбрав миг, ударил концом посоха в лицогиганта. Страшный звериный крик потряс мир, земля под Томасом вздрогнула,затряслась мелко-мелко, словно испуганный конь. Гигант отшатнулся, выронил меч,обеими руками ухватился за лицо. Олег, как видел Томас сквозь красный туман, изпоследних сил ударил тем же окровавленным концом в голую ступню гиганта.

Новый вопль колыхнул мир, Томас с невероятными усилиямизашевелился, начал подниматься. Гигант дернул головой в его сторону, егошатало, из пронзенной ноги бурунчиком била кровь, темная при слабом свете, адругая ступня была неловко подвернута, и гигант стоял на раненой ноге, не всилах сдвинуться, а по широкому лицу тоже текла кровь.

— Ты бы... назвал себя, — услышал Томас свойхриплый голос. — Доспехи... шкуру, то есть, кому передать...

Крылья за спиной гиганта развернулись, дважды ударили повоздуху, замолотили чаще. Он упал, его поволокло по земле, сдирая кожу, явнораньше взлетал только с разбега, и только за десятка три шагов с трудом поднялов воздух.

Томас видел, как водило из стороны в сторону, потом на гранивидимости крылатая фигурка задела верхушку скалы, донесся слабый вскрик, полныйболи и страха, крылатый зверь свалился вниз, ломая крылья.

— Надеюсь, издохло, — донесся прерывающийся голос.

Олег стоял, прислонившись к стене. По лицу текла кровь, ондаже не смахивал ее, пальцами левой руки зажимал правое плечо. Темные струйкикрови медленно просачивались из-под пальцев. Рука бессильно висела как толстаяплеть.

— Ага, издохнет, — ответил Томас, грудь ходилаходуном, он стискивал челюсти, напрягался, стараясь унять звон в ушах ипобыстрее собраться с силами. — Если это сам Сатана, то как он издохнет?

— Да, наверное... — донесся слабый шепот. —Все здесь... только мы, если издохнем, то издохнем. Ты как?

— Жив, но это поправимо, — ответил Томасмужественно. Он кое-как поднялся, убедился, что ноги держат, целы, только онвесь сейчас сплошной кровоподтек, суставы и жилы стонут. — А ты как себячувствуешь?

— Чувствую, но слабо... Надо уходить, Томас.

— Мой меч... у меня нет больше меча.

— Но есть ты...

Он пошел вдоль стены, не дожидаясь ответа. Томас с жалостьюсмотрел, как он часто ударяется плечом о камень, если бы не стена, упал бы, ноидет, перебарывает себя, а он, гордый Томас Мальтон из Гисленда, не отыщетсил...

Тело выло и плакало кровавыми слезами, но Томас вел себяследом за другом, и плоть медленно начала смиряться, ни отдыха, ни пощады, всена ходу, Томас ощутил, как звон в черепе затихает, а мышцы постепенно начинаютслушаться лучше.

— Олег... — позвал он.

Олег начал оборачиваться, и тут оба услышали хлопаньекрыльев. Томас видел, как болезненно исказилось лицо отшельника. В глазах былоотчаяние и обреченность, сверху упала густая тень, Олег с трудом пригнулся,тяжелое тело обрушилось сверху. Томас услышал страшный крик-рев: крылатая тварьнапоролась на посох. Тут же на землю впереди упали еще три зверя. Олег,выпрямляясь, ухватил ближайшего за горло, сдавил, железная ладонь Томасаметнулась вперед, послышался хруст, зверь начал оседать с перебитым горлом.Томас шагнул вперед, ухватил двух оставшихся, ударил головами, услышал хруст,бросил под ноги и для верности наступил на шеи железными сапогами.

Когда остались вдвоем среди трепыхающихся тварей, Томаспрорычал, снова чувствуя свой сильный голос:

— Значит, тот гад в самом деле не разбился... как те,на черном Змее!

Олег тяжело дышал, из разрубленной груди текла кровь. Наплече зияла

еще одна рана. Сердце Томаса сжалось от горячего сочувствия.Калика был бледен, лицо страдальческое. На лбу выступила холодная испарина.

— Ты сильно ранен!

— Да, — сказал Олег. Он тяжело дышал. — Черт,я всегда боялся боли...

— Боялся?

— Не переносил, — поправился Олег хрипло. Каплипота на лбу росли на глазах, начали скатываться по бледному лицу. — И немог терпеть боль...

— Еще бы, — сказал Томас. Он пугливо смотрел наглубокую рану. — Кто бы смог... Это тот, что упорхнул? Черт, какой же онрыцарь, ежели летает как какое-то пернатое?

— Не знаю, — сказал Олег зло. — Махали мечамикак дурни, потому я попался. Думал, умелые воины. Тех знаю наперед... Ох, жжет,как будто...

Он вскрикнул, мучительно скривился.

— Очень больно? — спросил Томас с горячим сочувствием.

— Очень, — признался Олег. — Черт, я никогдане был воином... Мне это махание мечами... Да и давно меня так не... Отвык.Давно даже палец не прищемливал...

— Палец, — возмутился Томас. — Когда я палецприщемил, я так орал! Раны в бою — плевать, привычно, а вот палец... Или занозупод ноготь...

Олег передернул плечами. Лицо стало еще бледнее, а глазазастыли, глядя в пространство. Томас бросил предостерегающе:

— Не засни. Опять мыслишь?

— Да, — ответил Олег, он сплюнул под ноги, навыгоревшую землю шлепнулся кровавый комок. — Ты уверен, что ребенка грудьюкормила богородица?

Томас опешил от неожиданности, переспросил глупо:

— Что-что?

— Там, на дороге, — крикнул Олег, он кивнул в тусторону, куда унесся гигант на багровых крыльях, оттуда быстро приближались триновые фигурки. Крылья шлепали по воздуху часто, а в лапах блисталожелезом. — Уверен, что то была мать вашего бога, а не вашего дьявола?

Томас вскипел:

— Да как ты...

Олег, не глядя, отыскал спиной в стене щель, вдвинулся,голос был срывающийся:

— Так... почему ж... не остановила?

— Пречистая Дева?

— Тебе все надо повторять... по два раза?

— Это не мне надо... Олег, она... при чем тут она...

Он не нашелся, что сказать, да и не успел: на голову обрушилосьвизжащее и царапающееся, он отступил еще, ввалился в темноту, вместе грохнулисьна каменную плиту. Тварь страшно скрежетала когтями по железу, калика исчез втемноте, и Томас в одиночестве с криком катался между камнями и бился головой остены, пока гадкие когти не разжались, тогда он наощупь ухватил тварь за лапы ис наслаждением шарахнул головой о каменную стену.

Раздраженный голос Олега поторопил:

— Томас, довольно... Давай быстрее!

В груди Томаса хрипело, булькало, сипело, губы пересохли илопались как спелые стручки гороха. Он не нашел силы выдавить слово, встал начетвереньки, потом кое-как по стене возделся на ноги, так же, перебирая рукамистену, пошел на голос.