Томас огляделся:

— Либо еще один чародей... либо...

— Почему чародей?

— Вокруг замка пусто, — определил Томас.

Замок стоял в гордом одиночестве, без привычного скопищажалких домиков простолюдинов. К нему не тянулись скрипящие подводы с зерном,рыбой из озер, не везли дрова во многочисленные печи и камины, не гнали во дворзамка скот на убой, словно обитатели замка кормились из воздуха, а мясо жарилина лунном свете.

— Может быть, — сказал задумчиво Олег, — изтебя все же получится король...

— Почему?

— Простолюдинов замечаешь...

— А с кого ж налоги брать? — удивилсяТомас. — Ты в своих пещерах совсем опещерился.

Выдвинулись из тени с осторожностью, но глаза были уже настенах замка, душа Томаса уже страшно рубилась там на стенах, сбрасывала враговна камни, крушила и разносила...

— Что-то странное в этом замке, — проговорил Олегтревожно. — Как будто нарочито поставили на видном месте.

— Ну да, — буркнул Томас. — Для нас такуюмахину строили!

— Ну, замок не новое заклятие, его можно и за миг...

Томас услышал предостерегающий вскрик, с опозданиемразвернулся, выхватывая меч, но оказалось, что смотреть надо было вверх. Поголове ударили, он саданулся о твердое, с хриплым воплем ударил рукоятью меча,еще не успев раскрутить в могучем рыцарском замахе. Сверху обрушились удары,рядом грузно падали огромные багровые тела, складывали крылья, а он, уже всепоняв, спешно рубил до того, как успеют встать с земли и броситься в бой.

В стороне удары посоха сливались с треском костей. Это былсплошной звук, словно мельница перемалывала крупное зерно. Томас, подражаякалике, рубил как можно быстрее, двигался из стороны в сторону, на удары итолчки не обращал внимания, все потом, если потом будет, сам орал, скрипелзубами, нагнетая в себе ярость, вгоняя в бешенство, ибо напали так внезапно,что не успел, не успел...

Меч врубался в податливую плоть, Томас чувствовал себяволком в овечьем стаде, что вдруг само пыталось напасть на волка, чужие ударытолько шатали, слышался отвратительный скрип когтей по железу доспехов, онрасшибал головы даже локтями, а когда чья-то рогатая оказалась у самого бока,прижал, услышал сладостный хруст черепа, когтистые лапы бессильно заскребли попанцирю, и Томас вскрикнул счастливо, ибо размозжить врагу голову почти так жесладостно, как завалить на залитый кровью пол и насиловать жену врага.

Крылатые звери бросались тупо, на верную смерть, как будтоих гнала участь худшая, чем гибель. И когда за их спинами встал гигант сразвернутыми крыльями, громадными и просвечивающими багровой пленкой, толстыежилы выделяются четко и угрожающе, Томас развернулся к нему, тяжело дыша,пытаясь восстановить дыхание. Гигант был на две головы выше, намного шире,грудь впятеро, плечи обвисли под тяжестью, а в обоих руках блистало по длинномумечу, от которых струился зловещий синеватый свет, ядовитый даже с виду.

Лицо гиганта было в тени, Томас видел только толстые рога,острые и загнутые, уши торчали на макушке по-звериному, лунный свет озарялзверя сзади. Томас только и понял, что противник обнажен, это его вассалы,которых либо не жалеет, либо хотел проверить в бою и оставить лучших.

— Ты тоже здесь останешься, — прохрипел он, апотом, предположив, что противник все же рыцарского звания, хоть ибезнравственно голый, выкрикнул с колебанием в голосе: — Назови себя, сэр... Ячто-то не могу рассмотреть твоего герба.

Противник, лица которого не рассмотреть, зловещерасхохотался:

— Меня зовут по-разному, но можешь называть Смертью!

В сторонке послышались два глухих удара, калика всхрапнулкак конь, оставшиеся три крылатых зверя помельче тоже бросились к нему, оставиврыцарей готовить себя бранью к брани. Томас слышал еще удары, всего три, тамшлепалось, скребло камень, под ноги плеснуло теплым, кровь шипела и дымилась,быстро уходила темным паром.

— Я тебя назову, — ответил Томас, — назовутак, как заслуживаешь. Не зря же у тебя щит не только укоротили, но и вовселишили всего рыцарского...

— Даже штаны отобрали, — бросил калика из-заспины. Он встал рядом, отер пот со лба, одежда слиплась и потемнела. Навстревоженный взгляд Томаса отмахнулся: — Соплями измазали... Под стать этому,безпортковому. Говоришь, его из рыцарей в шею?

Гигант взревел, ринулся в бешенстве, два меча заблистали каклунные лучи. Томас едва успел уклониться, лезвие пропороло воздух рядом. Каменьза спиной разлетелся на мелкие кусочки. Один с такой силой щелкнул по голове,что Томас оглох от звона в ушах. Он поставил меч под удар второго меча,звякнуло, рука онемела от боли, а меч вылетел как серебристая рыба из рукрастяпы рыбака. Томас ахнуть не успел, уже обезоруженный, гигант обрекающераспахнул пасть, зубы как ножи, но рев сменился воплем ярости. Томас успелувидеть, как Олег выдернул дымящееся острие посоха из бока противника,отпрыгнул от меча, молниеносно ткнул снова как копьем, и снова гигант вскрикнултак, что земля дрогнула и качнулась под ногами Томаса.

— Держись! — вскрикнул он, с места прыгнул замечом, тот все еще прыгал как рыба на берегу. Томас подхватил его раньше, чемтот успокоился, перевернулся, избегая меча гиганта, калика тем временемшарахнул врага по голове. Томас не поверил глазам, когда кончик рога звякнул иобломился, а гигант закричал не то от боли, не то от оскорбления.

— Ну, теперь держись, летучая крыса, — процедилТомас.

Калика отступал под ударами, Томас с разбега обрушил меч наспину чудовища. Руки тряхнуло, словно ударил по вековому дубу. Меч должен былрассечь врага пополам, именно это удар Мальтонов, но Томас успел увидеть толькодлинную полоску, будто рассек на дереве кору. Гигант развернулся с немыслимойскоростью, на Томаса надвинулись бешеные глаза. Успел увидеть оскаленную пасть,ударил острием меча, тоже как копьем, страшный удар потряс с головы до ног.Томас ударил еще, кулак достал воздух, по плечу ударило почему-то камнем, иТомас сквозь грохот и туман в голове понял, что катится по земле, а ревотдалился, там калика бьется один на один...

Застонав от стыда, он воздел себя на ноги, руке былонепривычно легко, он с ужасом увидел зажатую в кулаке рукоять меча с обломкомлезвия не больше, чем с ладонь. Отшвырнул, бросился к гиганту, почти ничего невидя, тому удалось прижать калику к стене. Томас прыгнул на красную спину,обхватил руками толстую, как дерево, шею, сжал так, что железо доспеховзаскрежетало и смялось. С наслаждением услышал хрип, тут же чудовищные рукивзметнулись как ветви дерева под ураганом. Томас ощутил, как его отдирают,отдирают по частям, но все еще давил немыслимо толстую и твердую шею, остраяболь пронзила суставы, затем ощутил как летит по воздуху, навстречу метнуласькаменная стена. Он инстинктивно выставил руки, страшный удар расплющил, потряс,смял доспехи, в красном тумане сполз к основанию. Сквозь кровь на лице увиделдве фигуры, огромная теснила калику, тот отступал, отбивался посохом. Гигантнадвигался уже с одним мечом, но правая рука калики бессильно болталась,отбивался с трудом. Томас не помнил, как заставил себя встать, его повело всторону, но держал глазами схватку, добрался, и, уже падая от изнеможения иран, ухватился за ногу чудовища, сдавил. Если бы в шлеме, то просто бы давил, атак вцепился зубами как пьяный простолюдин в безобразной деревенской драке,заодно попытался вывернуть ступню, успел услышать, как там хрустнули тонкиекости.