— Сэр Олег, — сказал наконец Томас, он выпрямился,стараясь являть рыцарское достоинство, — мы можем красиво умереть!

— Да? — огрызнулся Олег. — Это на миру смертькрасна, а здесь кто увидит?

— Мы увидим, — возразил Томас неуверенно. —Гм... а что еще...

Олег внезапно метнулся в сторону. Томас успел увидетьделовито прыгающую лягушку. Отшельник взмахнул длинной дланью, его огромная,как лопасть весла, ладонь подхватила лягушку на лету. Она отчаяннозабарахталась, он зажал в ладонях, что-то пошептал, подул в морду. Лягушкасмотрела злобно, надувала белые щеки, кряхтела недовольно. Задние лапыподвигались в слабой попытке освободиться, потом застыла, только отвисающийподбородок мерно раскачивался, будто там переливалась вода.

Томас в испуге оглянулся:

— Сэр Олег, смерч раскрутился так, что от него летятклочья... Начинает двигаться в нашу сторону!

— Быстро?

— Пока медленно, — ответил Томас, он не отрывалглаз от страшного смерча, — но всякая тварь сперва берет разгон... Головаего в тучах, а хвост скребет землю!

Олег потыкал пальцем в толстое брюхо лягушки:

— Скребет землю... Когда-то эти тоже скреблихвостами... И сейчас рождаются с хвостами, а потом теряют...

— Головастики, что ли? — спросил Томасбрезгливо. — А почему теряют?

— Как напоминание, — сказал Олег, — о том великомпроступке... твои попы сказали бы — грехе, который совершили их хвостатыеродители.

Томас поглядел на смерч, что перевалил горы и тяжелодвигался в их сторону, перевел недоверчивый взор на лягушку:

— У нее были хвостатые родители?

Олег усмехнулся:

— Еще какие! Земля тряслась, когда такая жабушкавыходила из пещеры... или из болота. Не знаю в чем жила. Когда шла через лес,самые высокие деревья были до коленей... ну, пусть до пояса. Ударами хвостовтакие жабоньки рушили скалы! Хвосты у них были — ого! Даже утолщение мозгапостепенно перемещалось из переднего конца спинного мозга в самый конец. Это стой поры стали говорить, что один умен сперва, а другой потом... Мол, заднимумом крепок. Кто говорил? Конечно же — они, лягушки... Но я лично не знаю болеебезгрешных и оболганных созданий, чем лягушки. Да и не только я... Знаю ещеодну философскую школу в Афинах, там ищут иное объяснение, почему лягушкирождаются с хвостами, а потом теряют...

Пока говорил, он непрестанно гладил лягушку, онаперевернулась на ладони кверху пузом, блаженно шевелила лапами. Олег сказалнесколько слов, от которых у Томаса мурашки помчались по спине, обгоняя другдруга, бережно посадил пузатое земноводное на камешек, снова сказал что-тонегромко, но настойчиво.

Лягушка вздохнула, переступила с лапы на лапу, устраиваясьна камне поудобнее, раскрыла пасть. Томасу показалось, что лягушка смотрит накалику с укором, но лишь еще раз вздохнула, квакнула негромко, прочищая горло,квакнула громче, а потом выдала такую жуткую трель, что Томас пошатнулся иневольно отступил на шаг, будто невидимый кулак ударил в железную грудь.

— Еще, — попросил Олег настойчиво. — Еще, моякрасавица... И побыстрее, а то нас сейчас накроет.

— Она царевна? — спросил Томас. Смерч вроде быостановился, но лишь затем, чтобы подождать каких-то красных мух, что в великоммножестве вились по обе стороны. Присмотревшись, Томас с холодком узналкрылатых чертей. Их было настолько много, что не нужно быть великими воинами,достаточно навалиться разом, чтобы раздавать обоих.

Олег отмахнулся с пренебрежением:

— Брось. Как будто небеса различают кто из нас царь,кто не царь.

— А лягушка?

— А лягушка...

Далекие раскаты прервали его слова. С противоположной от горстороны наползала тяжелая туча, среди темнобагровых глыб метались злые молнии.Томас со страхом видел, как из черноты выстреливали огненные копья, и там, кудапопадали, дымилась земля, вспыхивал огонь, а земля становилась спекшейся,горелой. Вслед за молниями двигалась серая стена дождя.

— Лягушка? — спросил он неверяще.

— Она, — подтвердил Олег. Взгляд сталострым. — Ее бог любит, всегда у него дождя выпросит... Разве у вас нетак?

— Так, — подтвердил Томас. — Когда лягушкиквакают, всегда потом дождь... А молния не прибьет?

— Не можешь отбить мечом? — удивился Олег. —Тогда уворачивайся, если такой неуклюжий.

Стена дождя приблизилась, похожая на падающую гору. Томассжался, ожидая чудовищный удар, но когда на плечи и голову обрушилось мореледяной воды, всерьез испугался, сможет ли подняться под такой тяжестью.Мелькнул мокрый, как тюлень, калика, исчез в грохоте дождя, грома, блескемолний. Томас побежал следом, спотыкаясь на мокрых камнях, падал, но звонжелеза тонул в грохоте грома, оглушающем шуме дождя, а когда вбежал на открытоеместо, ноги задевали брошенные молоты, стальные клинья, крюки.

Он старался не приближаться к скалам, там в норах и подкаменными навесами укрылись от ливня надсмотрщики и невольники, такой дождь недлится долго, а калика, наверное, уже давно на той стороне...

Ноги подкашивались, он чувствовал, что уже потерялнаправление. За спиной быстро светлело, грохот обогнал, туча ушла вперед, тамвздымалась пыль и блистали багровые молнии, но сколько не оглядывался, не виделни чудовищного смерча, ни огромной стаи крылатых зверолюдей с трезубцами.

Вздрогнул, когда сзади раздалось мощное:

— Ну и прешь... Еле догнал!

Томас огрызнулся, скрывая невольный испуг:

— Не прохлаждаться пришли.

— Да уж, жарковато... Но мы почти пришли. Вон тамчернеет стена, а в ней дыра, куда верблюд пройдет. Там и есть Ченнир.

Томас в удивлении озирался:

— А как же... желтый дым?

— Был желтый, — успокоил Олег. — Только втемноте он серый. Да и смешивался с другими. Вперед!.. Будет и еще дым, непереживай.

Каменная стена уходило в темное небо, слабые блики мерцалина острых гранях, все оставалось в тени. Томас забеспокоился, что уже миновалищель, ни черта не видно, калика хладнокровно заметил, что цвет еще как-то можнообъяснить, но запах скрыть труднее. Томас не понял, при чем тут запах, но черезпару шагов ноздрей коснулся гадостный аромат, смутно знакомый, калика довольнохмыкнул, указал Томасу на меч, а сам перехватил посох обеими руками.

Впереди прямо из каменной стены, так показалось, тяжелымиволнами выкатывался дым. Он не поднимался выше колена, тяжело расползалсянеспешными волнами, растекался, постепенно разжижаясь, просачиваясь вуглубления, заполняя ямки и впадины.

Олег пощупал стену, Томас видел как в одном месте рукакалики внезапно провалилась в камень. Сердце оборвалось, но Олег обернулся,молча кивнул, навалился на камень... и пропал. Томас, страшась колдовства, ноеще больше страшась остаться один, без друга, хоть и язычника, бросился наскалу с такой поспешностью, что не угадал место, грянулся о настоящий камень.Сам содрогнулся от удара и жуткого лязга, со второй попытки проломился сквозьпризрачное марево, едва не сбил с ног Олега, тот ожидал по ту сторонупризрачной завесы.