— Но я уверена, что на зиму дом закрывают, — сказала она. —Хотя бы потому, что слуг ни за какие деньги не заставишь остаться здесь назиму.

Вера пробормотала:

— Я думаю, найти прислугу, которая согласилась бы жить наострове, и вообще трудно.

Эмили Брент сказала:

— Миссис Оним очень повезло с прислугой. Миссис Роджерсотлично готовит.

Вера подумала: «Интересно, что пожилые люди всегда путаютимена».

— Совершенно с вами согласна, миссис Оним действительноочень повезло.

Мисс Брент — она только что вынула из сумки вышиванье итеперь вдевала нитку в иголку — так и застыла с иголкой в руке.

— Оним? Вы сказали Оним? — переспросила она.

— Да.

— Никаких Онимов я не знаю, — отрезала Эмили Брент.

Вера уставилась на нее:

— Но как же…

Она не успела закончить предложения. Двери отворились —пришли мужчины. За ними следовал Роджерс — он нес поднос с кофе.

Судья подсел к мисс Брент. Армстронг подошел к Вере. ТониМарстон направился к открытому окну. Блор в недоумении уставился на меднуюстатуэтку, он никак не мог поверить, что эти странные углы и зигзаги изображаютженскую фигуру. Генерал Макартур, прислонившись к каминной полке, пощипывалседые усики. Лучшего обеда и желать нельзя. Настроение у него поднялось.Ломбард взял «Панч», лежавший в кипе журналов на столике у стены, и сталперелистывать его. Роджерс обносил гостей кофе.

Кофе, крепкий, горячий, был очень хорош. После отличногообеда гости были довольны жизнью и собой.

Стрелки часов показывали двадцать минут десятого. Наступиломолчание — спокойное, блаженное молчание.

И вдруг молчание нарушил ГОЛОС. Он ворвался в комнату —грозный, нечеловеческий, леденящий душу.

— Дамы и испода! Прошу тишины!

Все встрепенулись. Огляделись по сторонам, посмотрели другна друга, на стены.

Кто бы это мог говорить?

А голос продолжал, громкий, отчетливый:

— Вам предъявляются следующие обвинения:

Эдуард Джордж Армстронг, вы ответственны за смерть ЛуизыМэри Клине, последовавшую 14 марта 1925 года.

Эмили Каролина Брент, вы виновны в смерти Беатрисы Тейлор,последовавшей 5 ноября 1931 года.

Уильям Генри Блор, вы были причиной смерти Джеймса СтивенаЛандора, последовавшей 10 октября 1928 года.

Вера Элизабет Клейторн, 11 августа 1935 года вы убили СирилаОгилви Хамилтона.

Филипп Ломбард, вы в феврале 1932 года обрекли на смерть 20человек из восточно-африканского племени.

Джон Гордон Макартур, вы 4 февраля 1917 года намереннопослали на смерть любовника вашей жены Артура Ричмонда.

Антони Джеймс Марстон, вы убили Джона и Лоси Комбс 14 ноябряпрошлого года.

Томас Роджерс и Этель Роджерс, 6 мая 1929 года вы обрекли насмерть Дженнифер Брейди.

Лоренс Джон Уоргрейв, вы виновник смерти Эдуарда Ситона,последовавшей 10 июня 1930 года.

Обвиняемые, что вы можете сказать в свое оправдание?

Голос умолк.

На какой-то миг воцарилось гробовое молчание, потом раздалсяоглушительный грохот. Роджерс уронил поднос. И тут же из коридора донесся крики приглушенный шум падения.

Первым вскочил на ноги Ломбард. Он бросился к двери, широкораспахнул ее. На полу лежала миссис Роджерс.

— Марстон! — крикнул Ломбард.

Антони поспешил ему на помощь. Они подняли женщину иперенесли в гостиную. Доктор Армстронг тут же кинулся к ним. Он помог уложитьмиссис Роджерс на диван, склонился над ней.

— Ничего страшного, — сказал он, — потеряла сознание, толькои всего. Скоро придет в себя.

— Принесите коньяк, — приказал Роджерсу Ломбард.

Роджерс был бел как мел, у него тряслись руки.

— Сейчас, сэр, — пробормотал он и выскользнул из комнаты.

— Кто это мог говорить? И где скрывается этот человек? —сыпала вопросами Вера. — Этот голос… он похож… похож…

— Да что же это такое? — бормотал генерал Макартур. — Кторазыграл эту скверную шутку?

Руки у него дрожали. Он сгорбился. На глазах постарел лет надесять.

Блор вытирал лицо платком. Только судья Уоргрейв и миссБрент сохраняли спокойствие. Эмили Брент — прямая, как палка, высоко держалаголову. Лишь на щеках ее горели темные пятна румянца. Судья сидел в своейобычной позе — голова его ушла в плечи, рукой он почесывал ухо. Но глаза его,живые и проницательные, настороженно шныряли по комнате.

И снова первым опомнился Ломбард. Пока Армстронг занималсямиссис Роджерс, Ломбард взял инициативу в свои руки:

— Мне показалось, что голос шел из этой комнаты.

— Но кто бы это мог быть? — вырвалось у Веры. — Кто? Ясно,что ни один из нас говорить не мог.

Ломбард, как и судья, медленно обвел глазами комнату. Взглядего задержался было на открытом окне, но он тут же решительно покачал головой.Внезапно его глаза сверкнули. Он кинулся к двери у камина, ведущей в соседнююкомнату. Стремительно распахнул ее, ворвался туда.

— Ну, конечно, так оно и есть, — донесся до них его голос.

Остальные поспешили за ним. Лишь мисс Брент не поддаласьобщему порыву и осталась на месте.

К общей с гостиной стене смежной комнаты был придвинутстолик. На нем стоял старомодный граммофон — его раструб упирался в стену.Ломбард отодвинул граммофон, и все увидели несколько едва заметных дырочек встене, очевидно, просверленных тонким сверлом.

Он завел граммофон, поставил иглу на пластинку, и они сновауслышали:

«Вам предъявляются следующие обвинения».

— Выключите! Немедленно выключите, — закричала Вера, — Какойужас!

Ломбард поспешил выполнить ее просьбу. Доктор Армстронг соблегчением вздохнул.

— Я полагаю, что это была глупая и злая шутка, — сказал он.

— Вы думаете, что это шутка? — тихо, но внушительно спросилего судья Уоргрейв.

— А как по-вашему? — уставился на него доктор.