– Или она просто исчезла! Ты слышал, чтосказал Безглазый Ужас?

– Я бы не слишком доверял его словам. Наего месте я бы бережнее относился к своим мозгам. Удары головой о стену плоховлияют на общую логику суждений… Хотя, конечно, он призрак и многое может себепозволить, – резонно заметил Шурасик.

– А Поклеп? Он тоже, по-твоему, псих?

– Вот уж не знаю. Псих не псих, а назватьПоклепа нормальным язык не поворачивается. Но маг он неплохой. Что да, то да.Особенно хорош его леденящий взгляд. Пока я так и не придумал, как егоблокировать, хотя…

– Короче! Ты попытаешься что-нибудьузнать о школе в Скаредо? – перебила его Гробыня.

– Само собой. Мне не хотелось бы, чтобы снашим старым Тибидохсом что-нибудь приключилось. Особенно когда я еще неполучил на руки диплом о среднем магическом образовании… – заявил Шурасик.

Гробыня протянула руку и ободряюще провела пощеке Шурасика длинным ногтем.

– Ты у меня просто умничка! Когдачто-нибудь узнаешь, немедленно принеси мне это на крылышках любви. Пока,Шурасик! Не скучай! И вот еще, вдогон нашему разговору, советик один… Желаешь?

– Ага… давай… – подумав, сказал Шурасик.

– Ты, Шурасик, по жизни хмураяинтеллектуальная особь, эдакая бука, и с этим ничего уже не поделаешь. Непытайся прикинуться, что ты не бука, не пытайся замаскироваться! Тебе же хужебудет. Напротив, усиливай свои недостатки! Закажи себе безобразные очки втяжелой оправе! Говори еще непонятнее, смотри на людей диким взором, уходипосреди разговора, роняй чашки, выливай на клавиатуру чай и роняй яичницу, еслибудешь жить среди лопухоидов. Это и будет твоим шармом. Лады?

– Лады, – кивнул Шурасик. СловаСклеповой больно резанули его.

Вскоре парк опустел. Лишь бледная, точноподвергнувшаяся атаке вампира, луна малокровно купалась в мраморном фонтане.Гоярын волновался в ангаре, временами издавая угрожающий рев. Он взмахивалхвостом, хлестал им по гудящему железу ангара и снова ревел.

Порой рев его менял окраску, наполняясьнепонятной, жуткой тоской, древней как мир и неумолимой как угасание. Что-тотревожило дракона. Тревожило уже давно.

Ночь, которую Шурасик провел у фонтана, ТаняГроттер просидела за письменным столом. Перед ней лежала открытая тетрадь. Потетради, изредка брезгливо окуная кончик в чернильницу, скользило хвостовоеперо птицы Феникс, которую некогда ощипал сам Гэ-Пэ. Перо было удобным – его ненужно держать в руке, чтобы оно писало. Достаточно отслеживать перо взглядом,изредка переводя его на чернильницу. Таня, не удержавшись, изменила своимправилам и приняла подарок, подумав, что теперь у нее будет три хороших пера:одно – Финиста – Ясного сокола, другое – Ванькиной жар-птицы и третье –Гурочкиного Феникса.

Повинуясь взгляду, перо размашисто писало:

«Мне случается посреди ночи проснуться содной, совершенно определенной мыслью. Мысль эта просветляет и озаряет меня.Будущее представляется понятным, определенным. Кажется, ухватишься за эту мысль– и воспаришь, оторвешься от житейской грязи, взлетишь, и так ясно становитсятогда, так радостно!.. Что это, ангел-хранитель? Существует ли он у магов? Нонаступает утро, и куда-куда все подевалось?..

Открытие сегодняшнего дня. Оказывается, какесть люди без башни, так есть люди прямо-таки с танковой башней. Конечно, я ираньше это подозревала, но вообще-то все довольно неожиданно. Танковая башня умоего – хотя он, конечно, свой собственный!!! – Ваньки Валялкина. Этот осел…– Таня виновато моргнула, и перо, спохватившись, ловко исправило «с» на «ч», а«л» на «н»,– очень упрямый человек не желает идти в магспирантуру послеокончания Тибидохса, хотя и имеет все шансы туда попасть. Этот доктор Айболитсобирается заняться ветеринарной магией и лечить зверей, причем прямо сейчас,немедленно, не учась в магспирантуре. Он говорит, что у Тарараха вообще нетникакого образования, кроме академии жизни, как сам Тарарах ее называет.

«Замечательно, – говорю я Ваньке, –но вообще-то Тарарах не учился не потому, что не хотел, а потому, что вкаменном веке с вузами вообще был напряг… Поступать же в высшее магическоезаведение в пятьдесят тысяч лет не стал бы даже Ломоносов! Лечить зверей можнои после магспирантуры, только на другом уровне!» Но Ванька все равно упирается.Зачем, мол, ему мертвые теоретические знания, когда страдают кикиморы иоборотни в брянских лесах, а в сибирской тайге недавно был ранен разрывнойпулей предпоследний в лопухоидном мире магический вепрь, и Тарарах с Зубивылетали в ночь его лечить! Он, конечно, прав, тысячу раз прав, но все равно,если я получу образование, а он нет, то будет ли нам вообще о чем говорить вдальнейшем? Не случится ли так, что я вынуждена буду подстраиваться подВалялкина, выискивая несложные темы для беседы, которые он еще сумеет поддерживать.В общем, все плохо как-то…

Я все чаще вспоминаю Гробыню, которая говорит:«Расслабься и не решай за других! Если кто-то нас достоин, он сам разберется,что и как. А если нет – то тапки в зубы и шагом марш». Ах, Ванька, Ванька, какже ты не понимаешь, что я тебя люблю! Только не будь таким упрямым!

У меня есть ощущение, что человека, которыйначинает мыслить, кто-то ведет. Случайно подслушанный разговор, книга, упавшаяс полки и открывшаяся на нужном месте, попавшийся на глаза рисунок. Нами словноруководит кто-то бесконечно мудрый. Может быть, мой отец Леопольд Гроттер,которого я видела лишь однажды, на матче? Уж точно не дед, который поройпринимается скрипеть в моем перстне».

Таня отвернулась, и перо, потеряв контакт с еевзглядом, упало на бумагу, оставив маленькую кляксу. Таня вспомнила последнееписьмо Пуппера – то самое, к которому прилагалось перо. Письмо было довольнонеприятное.

«My dear Таня! – писал в тот разГурий. – Я считай свой долг информировать тебя, что ты биль важный страницв моей жизни и остаться навсегда большой памятник в мой соул.

Теперь я встречаться с английский фотомодельрусский происхождений Джейн Петушкофф. Она есть очень красивый и умный девушкас некоторый счет в банке и находиться сердце в сердце с моими тетями. Мы сДжейн встречаться три раза в недель – понедельник, суреда и фрайдей с двадцатьвечера до двадцать один ноль-ноль, когда совпадать наш график. Мы иметьприятный разговор за чашечкой чай, и один раз даже ходить вместе в кино. Я непоняль, про что оно биль, потому что усталь после тренировка и уснуль на плечеу Джейн, но Джейн говорить, что кино биль про меня и меня там играль лопухоид вкруглый очки, которых нет в моей коллекции.