Еще хорошо, что никто не знает, как держу у светофоравыжатое сцепление. Стоит отпустить педаль, и «Вольво» тут же глохнет.

В свете всего вышесказанного я вместе с кошками и жабойЭльвирой прибыла к Харитоновым через час после Аркадия с Маней и собаками.

Таня встретила меня на пороге. Я поставила перевозку сФифиной и Клеопатрой на пол.

– Красавицы! – восхитилась Иванова. – Просто красавицы!Варя, иди сюда, глянь на кошечек.

Из левого коридора тихонько вышла рослая, вполнеоформившаяся девочка с довольно большой грудью. На лицо ей падали прядитемно-каштановых волос.

– Поздоровайся с Дашей, – велела мать.

Я изумилась про себя. На вид девочке не меньше пятнадцатилет, а с ней разговаривают, как с трехлетней.

Но Танина дочь покорно, слегка невнятно пробормотала:

– Здравствуйте, – и откинула локоны.

В следующую секунду мне понадобился весь мойпреподавательский опыт, чтобы не вздрогнуть. Лицо ребенка выгляделоотвратительно. Низкий, в два пальца лоб, маленькие круглые глазки, большой ротс вывороченными губами и бесформенный нос картошкой. У дочери Харитоновых былаболезнь Дауна.

– Добрый день, детка, – недрогнувшим голосом заявила я, –видишь, сколько у нас зверей, целый зоопарк, не боишься?

– Очень люблю животных, – размеренно ответил ребенок, – вотнаша Муля.

К ногам Вари прижимался мопсенок.

– Она очаровательна, – совершенно искренне сказала я.

– Сейчас Соню покажу, – оживилась Варя и убежала.

Таня внимательно глянула на меня.

– Мы с Олегом сразу заметили, что ребенок болен. Умственноона абсолютно компенсирована, учится по программе обычной школы. Правда, дома.Боимся, что из-за ее внешности могут возникнуть трудности. Дети бывают злы кбольным. Поэтому и друзей у нее нет. Вот хотим летом везти в Германию – тамделают косметические операции, меняют форму рта, глаз, носа. Если пройдет удачно,отдадим в колледж. Твоя Маша как отнесется к Варе?

– Маруся попытается стать ей подругой, – успокоила яТатьяну.

– Муся, – раздался крик, – глянь, какая у Вари Соня!

Девочки слетели вниз, держа в руках довольно крупного удава.

– Класс, – подпрыгивала Маня, – красавица!

– Ты в компьютер играешь? – поинтересовалась Варя.

– Спрашиваешь! – воскликнула Маня. – А у тебя «Розоваяпантера» инсталлирована?

– Все части.

– И третья?

– Да.

– А ну, покажи, – велела Маня.

Девочки побежали вверх по лестнице, волоча удава. Муляпоковыляла за ними. Преодолев две ступеньки, щенок сел на толстый задик изавыл. Маруся подхватила его под мышку и строго велела:

– Не ной, развивай мышцы.

– По-моему, она просто не заметила Вариного уродства, –потрясенно сказала Татьяна, – честно говоря, думала, что Маша даже не захочет сней разговаривать.

Я с изумлением глянула на хозяйку. Надо же, она такстесняется своего ребенка, что проецирует собственные мысли на других.

День пролетел в суматохе. Радушные хозяева отдали гостямтретий этаж. Они и впрямь любили животных, и наша стая разбежалась по всемузданию. В огромном помещении оказалось не так уж мало прислуги. Охранник Володязаодно исполнял роль шофера. Повар Емельян, угрюмый мужик лет шестидесяти, жилво дворе, в сторожке. На кулинарных талантах мрачность характера совсем неотражалась. К чаю подали совершенно невероятный трехъярусный торт, облитыйглазурью. Маруся моментально проглотила свою порцию, ничтоже сумняшесяпопросила добавки и побежала на кухню. Я пошла за ней, якобы чтобы проследитьза ребенком, а на самом деле желая использовать любую возможность хотя бы дляповерхностного обыска.

– Страшно вкусно, – кричала Маня Емельяну, – простоневозможно, никогда такого не ела, а вы умеете вафли делать, ну такие с белымкремом внутри?

В глазах повара мелькнуло неприкрытое удивление, наверное, вэтом доме не принято столь бурно выражать восторг. Потом неумелая улыбкатронула губы Емельяна, и он тихо сказал:

– Конечно, и вафли, и расстегаи, и кулебяки…

– Ой-ой, – пришла в полный восторг Маня, – а сделаете?

– Только Татьяна Михайловна велит, обязательно!

Вот, значит, как поставлено у Харитоновых. Хозяйкаинтересуется всем. У нас, например, меню придумывает кухарка Катя, совместнообсуждаются только блюда для гостей.

Поняв, что при поваре все равно не осмотреть кухню, я вышлав коридор и наткнулась в гладильной на Антонину.

– Вещички измяли, – приветливо улыбнулась та, – несите,несите, поглажу.

– Тяжело небось такой большой дом убирать, – решила язавести разговор.

Но горничная держалась настороженно, хотя отвечалаприветливо:

– Я привыкла, и потом третий этаж открывают, только когдакто-нибудь приезжает из своих: родственники, друзья, близкие. Для остальных напервом этаже комнаты предусмотрены, – объяснила Тоня, размеренно водя утюгом попростыне, – ну а если такой прием, как вчера, устраивают, то приходящуюприслугу нанимают, из агентства «Домовой».

Я побрела наверх и по дороге вновь заглянула в кухню. Маняушла, откуда-то доносились возбужденные голоса – ее и Вари. Емельян сидел убольшого стола спиной к двери. Перед ним пристроился Банди.

– На, дружочек, – неожиданно ласково, даже нежно сказалповар и протянул Бандюше оладушку. Наш питбуль – страстный любитель пожрать, аоладушки его слабость. В мгновение ока пес проглотил кусок теста и деликатногавкнул.

– Спасибо говоришь, – умилился Емельян, – вкусно было?

Банди разинул пасть и замел по полу тонким длинным хвостом.Весь его вид давал понять: да, необыкновенно хорошо, ну угостите еще.

Рука Емельяна потянулась к миске.

– Он может съесть сто штук и делать вид, что страшноголоден, – предупредила я.

Повар резко повернулся, и с его лица моментально пропалаулыбка.

– Любите животных? – решила я наладить контакт.