В стрельбе из лука он мог бы посостязаться и сЧингисхановыми лучниками. Ну, на нет…

Сварог выбрал и взял в надежде, что не придется всем этимпользоваться: разновидность кистеня – серп, соединенный длинной цепью с бронзовойрукоятью; бронзовые же, каплевидные, с длинным и тонким острием предметы дляметания, уложенные в чехол из лошадиной кожи; короткое копье, что на Русиназывали сулицей.

Переодеваться в предназначенные для него одежды, надеватьдоспехи майор не стал. Захватил только желтый плащ в качестве опознавательногознака, чтобы, по крайней мере, одна сторона конфликта его ненароком неподрубила, перекинул перед собой через спину лошади.

Сварог не зачислял себя в лихие наездники, но держаться вседле умел, и не самым скверным образом. Тем более жеребца ему подобрали неноровистого, легко подчиняющегося воле седока.

Звуки боя отошли в ночь, отдалились от курильниц ижертвенников, от того места, где вооружался Сварог. Похоже, воины в желтыхплащах оттеснили мохолов от полевой ставки Нохора. Победа за нами? Или покарано торжествовать?

Молодой воин скакал позади. Интересно, это кто,телохранитель или надсмотрщик? Для того и другого – юн и хиловат. Впрочем,вспомни-ка прапорщика Кацубу: на вид – соплей перешибешь, а на деле – одинопаснее взвода «зеленых беретов».

– Уйх! – оглушающе ворвался в уши предупреждающийкрик. Сварог оглянулся и увидел, как его юный спутник поворачивает лошадьнавстречу двум теням, грозно и стремительно нарастающим из темноты. Выходит,обошли с тыла таинственные мохолы.

Тени разделились: одна сшиблась с его безусым напарником,другая взяла курс на него. Сварог понял: хочешь – не хочешь, а придется емупоучаствовать в кавалерийской рубке. Скрыться он уже не успеет. Догонят ичто-нибудь в спину. Он дернул поводья, развернул жеребца, всадил ему в бокакаблуки десантных ботинок и понесся навстречу всаднику, своему нежданному,ненужному и, безусловно, смертельному врагу.

Сварог нагнул голову пониже, прижал к лошадиной гриве, чтобыне угодить часом под меткий бросок чем-нибудь мохольским или под выстрел изкакой-нибудь доисторической фигни. Кто этих мохолов знает. Правая, свободная отповодьев рука раскручивала цепь кистеня, серп со свистом рассекал воздух рядомс несущимся жеребцом.

Они неотвратимо сходились. Сварогу вдруг показалось, что онзатесался в шутовские военно-исторические игрища, что все совершается невсерьез, а потехи ради, от нечего делать. Отгоняя глупости, майор выругал самсебя, не жалея слов, и заставил думать только об одном – об этом налетающемтемном всаднике, который не позже чем через три удара сердца попытается достатьего чем-то и достать сразу насмерть.

Сварог держал своего коня, чтобы мохол оказался по правуюруку. Какие-то метры…

Мелькнули черная грива, за ней опушенная мехом шапка, копье,направляемое в грудь, за ним – желтое лицо с глазами-щелочками.

Сварог подгадал. Раскрученная и вовремя выброшенная снизувверх цепь кистеня отбила копье мохола, оно, выбитое из руки, взмыло надвсадниками и пропало во тьме. Но увесистый кистень майор тоже не удержал.

Всадники проскочили мимо друг друга и теперь разворачивалилошадей. Рука Сварога скользнула в кожаный чехол. Вытащенная из него бронзовая«капля» удобно легла в ладонь, вызвав у майора то самое редкое, но знакомое емуощущение броска, когда чувствуешь единение мышц и дыхания, уверенности итяжести предмета, что предстоит метать.

И едва они ударили своих лошадей, заставляя их сновасходиться, – Сварог кинул бронзовую «каплю». Он попал куда метился – в лоблошади мохола. Та, истошно заржав, дернулась, попыталась взмыть на дыбы.Всаднику-мохолу удалось сдержать, усмирить ее, но… Брошенный вслед за первыммаленький бронзовый убийца вонзился длинным жалом в открытую, не защищеннуюникакими доспехами шею всадника-мохола.

Схватившись за шею, молча – ни стона, ни крика – убитыйСварогом воин упал на землю. Лошадь, освобожденная от седока, ускакала в одномей ведомом направлении.

Сварог подъехал и склонился над поверженным врагом.Невысокий, скуластый, желтокожий, раскосый – один из тех, кто соперничал сВеликим Мечом за господство над этими просторами, он же, наверное, предок тех,кто впоследствии покорит эти территории.

Майор тронул поводья. Если он не опоздал, надо все-такипомочь юному воину Нохора, взявшему на себя второго, вернее первого, мохола. Ноон опоздал. Два человека, два воина лежали на холодной ночной земле. Рядомпаслась лошадь под седлом, лошадь ратника воинства Нохора; мохолы ездили безседла. Из груди юноши проскользнувший меж чешуйками брони торчал топорик,напоминающий индейский, рука так и не выпустила окровавленную саблю. Длямужчины этого мира из неважно какого племени смерть на поле брани должнасчитаться почетной участью. Пусть они попадут в обители своих богов и героев,где их примут со всеми причитающимися почестями.

Ночь вокруг молчала.

И вдруг посвист, молодецкий, залихватский, заставил Сварогазавертеть головой. Костры, пылающие возле курильниц и жертвенников, высвечивалижелтые плащи. Люди Нохора вернулись. С вождем или без? Сварог направил конятуда, к ним.

Живой и невредимый Великий Меч стоял как раз на том месте,где появился вытащенный из будущего Сварог. Нохор улыбался.

Майор спрыгнул на землю. Плащ остался перекинутым черезспину жеребца, копье вставлено в седельные ножны, чехол с метательными«каплями» брошен на землю. Сварог предстал перед вождем, как тому должно былопоказаться, без оружия. Незачем вынуждать Великого Меча быть настороже.

Это может помешать задуманному.

Нохор смотрел на Сварога с нехорошим удовлетворением, как нажеланную, долгожданную игрушку, улыбался во весь рот, и у висков покачивалисьчерно-бурые лисьи хвосты и еще какие-то плоские золотые висюльки, дракончики икони. Сварог медленно и плавно, как во сне, опустил руку, дернул большимпальцем клапан кобуры.

– Ну и пришлось же за тобой побегать, – сказалНохор. – Как за капризной девкой, право слово. Ничего, все позади… –И приказал, не оборачиваясь: – Приведите ему коня.

Кто-то, не видимый за пламенем костров, припустил прочь,отчаянно стуча сапогами. Все так же медленно и плавно Сварог поднял руку,отводя большим пальцем ребристый язычок, он успел еще испугаться, что поневедомым законам колдовства перенесенный в другое время порох не вспыхнет, апружина не распрямится, – и тут же, в некий растянутый на долгие минутымиг, ощутил, как освобожденный ударник пошел вперед и кусочек золота ввинтилсяв нарезы, деформируемый страшным давлением, подпираемый упругим, удлинявшимсяцилиндром раскаленного газа, коричневая гильза неспешно ушла вправо по параболе…Кажется, рядом вопили, звенели оружием, выхватывая мечи на бегу, кто-топроломился прямо сквозь костер черным чертом в ворохе ало-золотистыхискр, – но вокруг Сварога уже смыкалась мутная пелена, и, стреляя второйраз, он уже плыл посреди этой пелены в непонятном направлении, видел еще, какпрямо перед ним, перед дулом пистолета, возникла в сером тумане дыра снеровными краями и в ней виднелись далекие костры с мелькавшими на их фонечерными, неправдоподобно четкими силуэтами – а потом исчезли и дыра, и туман.Сварог стоял почти на том же месте, впереди виднелся раскоп, а пистолет был вруке.