Мне показалось, что такое существо не способно причинитьвред никому на свете. Он был слишком красив, слишком доброжелателен, слишкоммолод. Но улыбка исчезла так же быстро, как и появилась.

– Да, – запинаясь, ответил я. – Письмо,прошу, прочти. – Я замялся, но продолжил: – Прежде чем... примешь решение.

Лестат сунул письмо во внутренний карман сюртука, а затемповернулся к Стирлингу.

Тот сидел молча, с затуманенным взором, вцепившись в спинкустула. Когда он падал, спинка оказалась впереди, и теперь он защищался ею какщитом, хотя я хорошо знал, что это совершенно бесполезно.

Лестат снова пригвоздил меня взглядом.

– Мы не охотимся на агентов Таламаски, братишка, –произнес он. – Но вы... – Он перевел взгляд на Стирлинга. – Вычуть было не получили по заслугам.

Стирлинг смотрел прямо перед собой, явно не в силахответить, и лишь покачал головой.

– Зачем вы вообще сюда явились, мистер Оливер? –спросил Лестат.

Стирлинг вновь только покачал головой. Я разглядел крошечныекапельки крови на его накрахмаленном белом воротничке и почувствовал стыд,глубокий болезненный стыд, заполнивший все мое существо настолько, что я дажеперестал ощущать послевкусие выпитой крови.

Я утратил дар речи и едва не сошел с ума.

Стирлинг мог погибнуть! И виной всему моя жажда. Но Стирлингостался жив. Однако теперь ему вновь грозит опасность – на этот раз от Лестата.Вот он, Лестат, словно яркое пламя, передо мной. Да, он мог бы сойти зачеловека, но какого! Притягательного, сильного, заряженного энергией и оченьвластного.

– Мистер Оливер, я к вам обращаюсь, – тихо, но темне менее повелительно вновь заговорил Лестат.

Схватив Стирлинга за грудки, он неловко перетащил его вдальний угол гостиной и швырнул в большое, обшитое атласом кресло.

Стирлинг обмяк и совсем скис – да и кто бы не скис на егоместе? – и по-прежнему не мог сфокусировать взгляд.

Лестат опустился рядом на бархатный диванчик. Обо мне в этуминуту он совсем забыл – так, во всяком случае, мне показалось.

– Мистер Оливер, я вас спрашиваю. – Голос Лестатазвучал ровно, но требовательно. – Зачем вы пришли в мой дом?

– Не знаю...

Стирлинг взглянул на меня, потом на того, кто егодопрашивал, и я невольно попытался представить, как же он видит вампира сосветящейся, хотя и загорелой кожей и пронзительным яростным взглядом.

Легендарная красота Лестата, видимо, действовала какнаркотик. А свет от люстры был безжалостным или великолепным в зависимости отточки зрения.

– Нет, вы знаете, зачем явились, – вкрадчивопроизнес Лестат со своим очаровательным французским акцентом. – Мало того,что Таламаска изгнала меня из города. Вам понадобилось еще и вторгаться на моютерриторию?

– Я был не прав, – со вздохом признал Стирлинг. Оннахмурился и плотно сжал губы. – Мне не следовало так поступать.

Тут он впервые посмотрел в лицо Лестату, а тот перевелвзгляд на меня, потянулся вперед и, перепугав Стирлинга, скользнул пальцами заего воротничок, запятнанный кровью. Потом сердито сверкнул глазами в моюсторону.

– Мы не проливаем кровь, когда насыщаемся,братишка, – произнес он с мимолетной хитрой улыбкой. – Тебе ещемногому предстоит научиться.

Его слова поразили меня, как молния. В горле пересохло, и яне мог вымолвить в ответ ни слова. Неужели это означало, что я выйду отсюдаживым?

"Не убивай Стирлинга", – мысленно молил яЛестата в эту секунду. А он, по-прежнему не сводивший с меня глаз, неожиданнокоротко расхохотался.

– Тарквиний, разверни этот стул и присаживайся. –Он указал в сторону письменного стола. – А то ты заставляешь менянервничать, когда стоишь там. Ты чертовски высок, даже чересчур. Да и СтирлингОливер тоже из-за тебя волнуется.

У меня словно гора свалилась с плеч, но, когда я попыталсяисполнить его повеление, у меня так сильно тряслись руки, что я готов былпровалиться от стыда сквозь землю. Наконец мне удалось усесться к ним лицом, нона почтительном расстоянии.

Стирлинг слегка хмурился, глядя на меня, впрочем, взгляд унего был сочувственный – видимо, он еще не окончательно пришел в себя. Я выпилне так много его крови, чтобы у него до сих пор кружилась голова. Наверное,виноват был испуг: его потрясло само действие. И приход Лестата. Хозяин домапомешал мне завершить начатое, хозяин дома явился и теперь вновь потребовал,чтобы Стирлинг объяснил причину своего непрошеного вторжения.

– Вы ведь могли появиться здесь днем. – Лестат продолжалговорить ровным, спокойным голосом. – С рассвета до заката дом находитсяпод охраной, но Таламаска давно научилась подкупать стражу. Почему выпренебрегли намеком, что после захода солнца я лично приглядываю за своейсобственностью? Вы не подчинились приказу Верховного главы вашего ордена. Вы необратились к своему здравому смыслу.

Стирлинг кивнул и отвел глаза, словно не нашелся чтовозразить, а затем слабым, но полным достоинства голосом произнес:

– Дверь была не заперта.

– Не оскорбляйте меня, – все так же миролюбивопроизнес Лестат. – Это мой дом. Я вовсе не обязан запирать свою дверь.

И вновь Стирлинг прямо посмотрел в глаза Лестату, а затемзаговорил более отчетливо:

– Я поступил неправильно, и вы поймали меня на местепреступления. Да, верно, я нарушил приказ Верховного главы. А пришел сюда,потому что не мог не прийти. Пришел потому, что, возможно, не до конца верил вреальность вашего существования. Не верил, несмотря на все то, что успелпрочесть и услышать о вас.

Лестат укоризненно покачал головой и опять короткорассмеялся.

– Я не удивился бы, столкнувшись с подобным недовериемсо стороны обычных смертных читателей моих записок, – сказал он. – Неудивился бы, даже если бы это сказал какой-нибудь юный вампир, вроде вот этого,что сидит здесь. Но я никак не ожидал подобного от члена Таламаски, которая софициальной церемонностью объявила нам войну.

– Если на то пошло, я был против войны, –собравшись с силами, заявил Стирлинг. – Я проголосовал против, как толькоуслышал о ее объявлении. И выступал за то, чтобы в случае необходимости закрытьнашу Обитель здесь, в Луизиане. Но потом... Потом я предложил смириться спонесенными потерями и отступить, укрыться в наших библиотеках, расположенныхза рубежом.