— Так это еще немного, — ответил Мрак серьезно.

Олег быстро взглянул ему в лицо. Мрак перестал дурачиться,из волка стал человеком, не для простой прогулки они здесь, смотрит строго исерьезно, лицо исхудало, тоже держится из последних сил, нелегко даютсяпоследние годы борьбы перехода человека в стаз зачеловека.

— Мы смотрим на галактики, — проговорил Олег сболью. — Но миллионы и миллионы туманностей так и не родили звезд!Проживут свои десятки миллиардов лет, как облака космического газа, а потомрассеются и они, эти облака, когда придет тепловая смерть Вселенной. На миллионтуманностей только одна ухитряется из-за стечения каких-то уникальных условийзакрутиться в галактику и создать звезды!.. Из миллиарда звезд только на однойвозникают условия, чтобы проклюнулась хоть какая-то жизнь… пусть хотя бы амебы…

Он вздрогнул от резкого окрика:

— А что это у тебя сапоги не почищены?

Олег посмотрел на призрачные ноги, что и не ноги вовсе,переспросил непонимающе:

— Какие сапоги?.. Мрак, не говори загадками.

— Туманности, говоришь?.. — переспросил Мрак.Подрагивающее на космическом ветре лицо стало злым, кожа на скулах натянулась. —Значитца, пока долетим до ближайшей галактики, нам придется пересечь уйму этихтуманностей?.. Олег, так это же здорово!.. Я ж не такой экономный, как ты. Уменя нейтрид тает, как воск на солнце. Мне бы только добраться до ближайшей, яее сам всю сожру.

Олег бледно улыбнулся.

— В туманности вещества на пять галактик. Простоостальное рассеивается, пока она образовывается… Не лопни!

— Не лопну, — заверил Мрак. — А и лопну… Этоже самая приятная смерть — от обжорства! Ладно, ты не тяни, не увиливай, я жевижу. Я не Яфет, со мной не хитри. Говори, что случилось?

Олег некоторое время висел молча, Мраку даже почудилось, чтоволхв попытается отвертеться, сослаться, что неудачно пошутил, но Олегпроговорил упавшим голосом:

— Я слышал глас…

— Таргитая? — обрадовался Мрак.

— Нет.

— А кого?..

Он осекся, Олег посмотрел ему в глаза, криво усмехнулся,отвел взгляд. Мраку стало не по себе, помолчал, Олег после паузы сказалколеблющимся голосом:

— Не знаю, Мрак. Даже не решаюсь выговорить это вслух.

После еще более долгой паузы Мрак ответил гробовым голосом:

— Ага, понятно… Нет, ни хрена не понятно, но… ладно.

И что ты услышал?

— Мрак, много собака понимает, когда с нею говоритчеловек? А если не взрослая собака, а щенок? А если цыпленок? Или вовсемуравей?.. Все, что я понял, это нужно куда-то отправиться. Да и то… не уверен.

— Зачем? Олег огрызнулся:

— А я бы сразу не сказал? Не знаю. Не понял. Не даноеще понять. Но у тебя, как всегда, есть свобода выбора: идти или не идти.

— У нас, — напомнил Мрак. — Ты даже Яфету брякнул,что мы топаем вместе. Забыл?

— Нет, но даю шанс отбояриться. Все-таки идти туда, незная куда… да и зачем? И как истолковать этот глас? . Один, помню, услышал иповел горстку поверивших из Египта, другой — на завоевание Британии, третий,напротив, оставил громадное царство и многочисленный народ, ушел в леса. Ипосле этого буду клясться, что именно я понял глас верно?

Мрак сказал твердо:

— Это для тебя нужно обоснование! Да еще с тремяпечатями и подписью… ну, ты понял, чьей подписью. А мне не надо. Я и так всегдаготов на любую дурь. А готовность на любую дурь — это двигатель прогресса.

Олег буркнул:

— Тогда возвращаемся. Надо успеть переделать чертовууйму работы.

— На планете Земля, — добавил Мрак чересчурсерьезным тоном.

Мрак нарочито изогнул путь и пролетел насквозь Юпитер, тусамую страшную планету, в недрах которой совсем недавно едва не погибли, асейчас стыдно вспомнить, ну чего боялся этого мыльного пузыря…

Олег прошел мимо, планеты уже не интересуют, это для людей, дажеближайшие звезды скоро станут строительными площадками зачеловеков.

— Мрак, я все время живу в страхе, — призналсяон. — Я уже говорил, что могу щелчком вдрызг планету, без натуги взорватьСолнце… а то и загасить, что труднее, но я чувствую свою беспомощность кудаострее, чем чувствовал… когда-либо! Мир был огромен, неподвижен, вечен. Моюжизнь мог оборвать любой человек с оружием, могла оборвать змея из расщелины,скорпион или упавший с горы камень. Однако я при всей своей трусости чувствовалсебя намного лучше и увереннее!.. А сейчас сжимаюсь в комок от никчемности,ничтожности, беспомощности. Вот несемся с жуткой скоростью, но все равно влюбую сторону от нас — бесконечность. Хоть во времени, хоть в пространстве,хоть в размерах. А незыблемый раньше мир, оказывается, на самом деле с бешенойскоростью крутится вокруг оси, вертится вокруг Солнца, крутится вместе сСолнцем, несется по спирали через звездное скопление, вместе со звезднымскоплением вертится и несется наискось через Галактику, а вместе с Галактикойпрет с немыслимой скоростью от центра на периферию… Мы, оказывается, на бешенокувыркающемся табурете, и мне страшно при виде тех расстояний, что я вижу доближайшей звезды, не говоря уже до дальних…

Мрак подумал, кивнул. Вид у него был сочувствующий, нонисколько не обескураженный.

— Может быть, — сказал он, — для того так испешим поскорее встащить все человечество до своей мощи?.. Чтоб не так страшнов толпе?

— Глупости, — огрызнулся Олег.

— Ты что-то стал раздражительным, — заметилМрак. — Вот-вот укусишь.

— Я не стал раздражительным!

— Стал.

— Это ты стал придирчивым.

Мрак усмехнулся, не ответил. Впереди заблестела серебромродная планета, выросла, они пролетели над южной частью, покрытой вечным льдом,Мрак засмотрелся на сверкающие под солнцем ледяные торосы, широким жестомпредложил и Олегу полюбоваться, но тот лишь посмотрел брезгливо на скрытый подольдом континент, богатый ценными металлами, но все еще недоступный вечнодерущемуся человечеству.

На полнеба блистает полярное сияние, сверкающие струидвигаются, превращаются в складки лилового бархата, заворачиваютсясветоворотами, снова раздвигаются, подобно исполинскому небесному занавесу.Крохотное солнце спряталось за сверкающим великолепием, смотрит тускло, похожеена сильно уменьшенный лунный диск.

А от полярного сияния идет ощутимое бодрящее покалываниекожи, и чем ярче вспыхивают вертикальные полосы, тем сильнее стучит сердце, аплечи сами раздвигаются шире, а нижняя челюсть выдвигается, как поддон автопогрузчика. Мрак увидел свое отражение в далекой глади замерзшего ледника:прямо по воздуху ветром несет здоровенного черноволосого мужика в легкойрубашке и льняных брюках, сандалии на босу ногу, вид дурацкий, позорит суровуюкрасоту, как если бы в разгар торжественной симфонии явился пьяный панк и началбренчать на балалайке.