Клейтон обернулся к Стивену, сидящему вместе со своимиприятельницами на противоположном от Эмили конце комнаты.

— Она, вне всякого сомнения, произвела впечатление наСтивена, — ухмыльнулся он. — Мало того, готов поклясться, что он может не глядяопределить, где она находится в этот момент и с кем разговаривает.

— Ты так считаешь? — с сомнением пробормотала Уитни.

— Безусловно. Ты стала свидетельницей тончайших интригопытного мужчины, готового начать привычную игру, в которой ему нет равных :игру обольщения.

Уитни, смеясь, закатила глаза.

— О нет, я много раз наблюдала, как Стивен флиртует смолодыми леди, но так он никогда себя не вел. В обычных обстоятельствах онстарался бы превзойти всех остальных поклонников остроумием и неотразимымшармом.

— Тут ты права, — признал Клейтон. — Но на этот раз крайневажно, чтобы леди, о которой идет речь, поняла с самого начала, что она неочередная прихоть в длинном списке мимолетных завоеваний.

— Но почему это так важно? — допытывалась Уитни.

— Потому что, любимая, — прошептал он, касаясь губамидушистых волос, — на этот раз Стивен не хочет, чтобы она стала преходящимувлечением. Думаю, он собирается навсегда сохранить приз, завоеванный в этойигре.

— Довольно импульсивное решение, если учесть, что они почтинезнакомы, не находишь? — спросила Уитни, но, не получив ответа, встретилась смногозначительным взглядом мужа и едва сдержала смешок — Хочешь сказать, чтоесли речь идет о дамах, которым предназначено стать женами, все Уэстморлендытак же шокирующее импульсивны?

— Ну… не совсем так.

— А в чем же дело?

— Видишь ли, мужчины нашего рода превосходно разбираются впредставительницах слабого пола и мгновенно распознают женщин не тольконеобыкновенных, но и тех, кто самой судьбой предназначен для них одних. До этойроковой минуты никакая сила не может повлечь нас к алтарю, но стоит встретитьтакую, и мы не только готовы бежать в церковь, но и делаем все возможное, чтобысовершить это путешествие в ее обществе.

— Как бы дама не противилась этому, — докончила Уитни.

— Именно.

Уитни все еще хохотала, когда Стивен незаметно покинулвеселую компанию и с самым небрежным видом взял с подноса два бокалашампанского. Перебросился несколькими словами с матерью, справился о здоровье упрестарелого кузена и каким-то образом ухитрился оказаться у камина как раз втот момент, когда поклонники, окружающие Эмили, разошлись, оставив ее вобществе пожилой родственницы. Уитни зачарованно наблюдала, как деверьпредлагает девушке шампанское, но больше всего ее поразило, что, когда та взялабокал, Стивен не промолвил ни слова. Только смотрел на нее. Даже на расстояниибыло видно, как задрожала рука Эмили, подносившей бокал к губам.

Уитни невольно затаила дыхание, когда взгляды молодых людейскрестились. Стивен что-то коротко бросил. Эмили, поколебавшись, улыбнулась,подняла голову и положила руку на рукав Стивена. Тот поклонился и проводил дамуиз комнаты. И поскольку Клейтон, похоже, твердо знал, о чем думает и что делаетбрат, Уитни не удержавшись, спросила:

— Как по-твоему, куда он ее повел?

— В галерею, — уверенно заверил муж. — Она на втором этаже,и там их никто не побеспокоит, а кроме того, ее прекрасно видно с первогоэтажа, а это означает, что репутации Эмили ничего не грозит и ее отец может нио чем не волноваться.

Для того, чтобы наблюдать за галереей, достаточно быловстать в дверях гостиной. Но с того места, где находилась Уитни, ничего не быловидно.

— Откуда ты знаешь, что они направились туда? — возразилаона.

— Хочешь пари?

— На что спорим? — мгновенно зажглась Уитни. Муж,наклонившись к ее уху, что-то прошептал, и лицо герцогини залила краска.Правда, улыбка была по-прежнему исполнена тепла и любви.

Не дожидаясь ответа, Клейтон предложил жене руку. Уитнипоследовала за мужем к выходу из гостиной.

Пари она проиграла.

К концу сентября все высшее общество ожидало объявления опомолвке Стивена Уэстморленда и дочери герцога Лансберри. В клубе «Уайтс»ставки доходили до двадцати пяти к одному, что обручение состоится до концагода. В октябре ставки понизились до двадцати к одному, поскольку герцог и ледиЭмили отправились в двухмесячное путешествие по Испании.

К декабрю небо над Лондоном потемнело, солнце почти непоказывалось, а в воздухе стоял запах дыма из тысячи каминов. Этот сезонлондонский свет предпочитал проводить в уюте и тепле загородных домов.Приглашались компании друзей, развлекавшихся охотой и карточными играми.Женщины с дочерьми на выданье готовили гардероб к весне и обсуждали сприятельницами способы поимки завидных женихов.

В последние годы имя Стивена Уэстморленда возглавляло списоксамых выгодных партий, но, к сожалению, большинство маменек считали егосовершенно недоступной добычей. И ко времени возвращения леди Эмили в Англиюслухи о скорой свадьбе достигли своего апогея. В гостиных и салонах по всемсельским поместьям Англии ни о чем другом не говорили.

Некоторые сплетники уверяли даже, что о помолвкедоговорились еще до отъезда герцога с дочерью, другие считали, будто брачныйконтракт вот-вот будет составлен и венчание состоится еще до Нового года.

Но единственной темой оживленных споров была сама свадьба:состоится ли она в декабре, в узком семейном кругу, или превратиться в событиегода, на которое съедутся сотни приглашенных, правда, не раньше весны? Ни укого не было ни малейших сомнений, что Стивен Уэстморленд встретил женщинусвоей мечты и вот-вот станет женатым человеком. Судачили также о том, чтоСтивен не только переменил образ жизни, забыв холостяцкие развлечения, но иотказался от любовницы, Хелен Деверне, лишь ради того, чтобы стать постояннымспутником леди Эмили. Он выполнял эту роль с полной непринужденностью иочаровательной преданностью, что делало его еще более «лакомым кусочком» длятех мамаш и дочек, которые пока питали надежды на союз с семьей Уэстморлендов.

Леди Эмили, казалось, расцветала в лучах внимания Стивена, акогда он сопровождал ее на бал, раут или в театр, так и лучилась счастьем.

Герцога Лансберри считали самым удачливым отцом во всейАнглии, ибо он не только приобретал зятя, богача и аристократа, с безупречнымиродословной и репутацией, но и вступал в родство с одной из самых знатных семейв Англии.

Предполагалось, что герцог на седьмом небе, хотя никтоничего не знал наверняка: Лансберри не имел друзей и крайне редко откровенничалс другими членами общества. Не терпел он также обычных развлечений ипоказывался только на тех балах и приемах, куда невозможно было не пойти, неоскорбив хозяев, да и то поспешно уезжал, засвидетельствовав свое почтениенаиболее важным лицам. Остальные обязанности, как политические, так и светские,он передоверил сыновьям. Его единственной любовью и увлечением былимногочисленные поместья. Подобно предкам, он всю жизнь оставалсяземлевладельцем, выжимающим деньги из имений, и не делал из этого секрета.