– Мне это показалось очень подозрительным.

– Почему?!

– Потому что мы все в тот момент думали только о том, чтоопять случилось нечто страшное, а он сказал первое, что пришло ему в голову,когда Люся спросила, почему его так долго не видно. Как правило, если человекговорит что-то неожиданное для себя, он говорит правду. Он и сказал правду. Егоне волновали ничьи смерти, его волновала продажа квартиры.

– Да какая продажа, Павел? – спросила Олимпиада, котораяникак не хотела верить в то, что все эти ужасы творил конкретный человек, унего есть имя, лицо, и вообще он свой в доску, привычный сосед, нормальныйпарень! – Какая продажа, когда наш дом ни по каким документам не проходит и непроходил никогда?! Господи, да мы сами крышу крыли прошлой весной! А тыговоришь – продажа! Для того чтобы продать, нужно кучу бумаг оформить, тысячу,миллион! А если он… занимался всяким беззаконием, ему продавать вообще не сруки, зачем ему лишние проверки?!

– Продавать можно разными способами, – терпеливо объяснялДобровольский. – Именно ты живешь в этой стране, а не я, и все равно я знаю,что с девяностых годов еще остались всякие мелкие риелторские конторы, которыепродают и покупают квартиры исключительно по поддельным документам или вообщебез них! Думаю, что он так ее и продавал… левым способом, да?

Олимпиада уныло пожала плечами.

– Уверен, что в солидную контору он не пошел, а кто-нибудьиз подельников подыскал ему нечто подходящее, где ему точно не задали быникаких лишних вопросов. Наверняка у них есть на примете пара-тройка такихконтор, где можно без проблем прикупить комнатку или две с «серыми»документами. Учитывая род их деятельности!… А ему как раз срочно нужно былопереехать, учитывая, что дом так и не был взорван, а Племянников умер!

– Зачем взрывать дом?

– Липа, – сказал Добровольский. – Они занимались даже непособничеством терроризму, они, собственно, и есть террористы. Племянников изготовлялустройства и передавал их посредникам, а Володя заказывал дяде Гоше новые. Ябыл уверен, что заказчик – кто-то из своих, потому что чужих здесь не бывает, адядя Гоша жил очень замкнуто. Он даже писателя привлек – вместо себя возитьготовую продукцию! Когда Володя об этом узнал, он от Племянникова избавился.Хотел избавиться так, чтобы не осталось следов, и у него не вышло: он хоть иразбирается в проводах, но все же недостаточно для того, чтобы все грамотно иправильно взорвалось и именно в подходящее время! Он раскроил Племянниковучереп ударом молотка, привязал ему на живот взрывчатку, вытащил его из своейквартиры, протащил по площадке, благо тут идти два шага, и был уверен, что поутреннему времени его никто не заметит! Его никто и не заметил. Он прислонилтело к твоей двери – на пять минут или около того.

– Почему к моей?! Откуда он знал, что мы выйдем?!

– Оттуда, что он вас слышал. Точно так же, как я слышал, чтов квартире Племянникова кто-то разговаривал утром в ту же субботу. Дверирассохшиеся, слышимость отличная. Я думаю, что все соседи, кто еще жив, вкурсе, как ты вопишь, когда тебя щекочут.

– Павел!

Добровольский уткнулся в свою кофейную чашку, – Павел, яхочу услышать продолжение.

– Разве?

– Да, – настаивала Олимпиада. – Совершенно точно.

– Володя рассчитывал, что труп упадет, как только откроетсядверь, и все здесь взлетит на воздух. Весь дом, понимаешь? Раз-два и готово,никаких следов. Даже если компетентные органы и нашли бы на месте взрыва следылаборатории, все равно доказать Володину причастность или просто заподозритьего в том, что он заказывал Племянникову устройства, было бы невозможно!Кстати, вполне вероятно, что и искать никто ничего не стал бы! Дом старый,жильцов мало, написали бы в протоколе «взрыв бытового газа», и все. –Добровольский помолчал. – Хотя мне идея со взрывом представляетсямалоэффективной и какой-то слишком… прямолинейной. Думаю, Володя решил егоустроить, потому что запаниковал, когда узнал про писателя. Видимо, его хозяева– люди весьма серьезные, за те промахи, которые допустил слесарь, они бы Володювашего на разноцветные ленты порезали. А так… концы в воду. Причем сразу всеконцы и в очень мутную воду.

– Но ведь все погибли бы, – дрожащим голосом произнеслаОлимпиада Владимировна. – Даже кот Василий. Если не от взрыва, так подзавалами. Дом стоит обособленно, спасатели приехали бы не сразу. За намистройка, мало ли что там, на стройке, грохочет! А он… он знал, что сейчасрванет, вышел из подъезда, сел на мотоцикл и уехал?!

– Боюсь, что да.

Олимпиада помолчала, пораженная глубиной человеческогосвинства, которая внезапно открылась перед ней. Свинства и наплевательства.

– Да, но почему он прислонил труп к моей двери, а не кпарамоновской?!

– Потому что он слышал ваши разговоры в прихожей и понимал,что твоя дверь откроется первой. Ничья жизнь его не волновала. Он заметалследы.

– А все-таки зачем он его убил?

Добровольский пожал плечами:

– Нужно спросить у фээсбэшников. Наверняка они уже знают.Сколько прошло после ареста? Сутки? – Он посмотрел на часы. – Ну, почти сутки.Лично я почти уверен, что из-за того, что Племянников втянул в схему Женю, аэто было опасно. Племянников просто слесарь-умелец, прельстившийся легкими, сего точки зрения, деньгами. Думаю, Володя ему так и объяснил, когда предлагалвыгодный бизнес. Ты ни при чем, говорил он. Твое дело маленькое, проводки дагайки-болтики.

– Откуда ты знаешь?

– Правила никогда не меняются, – сказал Добровольский ипочесал за ухом кота Василия, который тарахтел у него на коленях так, чтодребезжала серебряная ложечка в сахарнице. – Удавы всегда говорят одно и то же,а кролики всегда на это попадаются. В распоряжении Племянникова было то самоепомещение, в котором мы застряли. Я думаю, что оно было изначально – недаром мыпервым делом обнаружили самогонный аппарат, который не могла найти твоябабушка! Видимо, слесарь использовал его как такую… потайную кладовку иличто-то в этом роде. Володя, видимо, про это помещение знал и быстро придумал,как хорошо можно там устроиться. Сейчас я не могу ответить на вопрос, как давноваш дядя Гоша занимался изготовлением взрывных устройств. Об этом тоже следуетспросить ФСБ.

– Я спрошу при случае, – вставила язвительная Олимпиада, ноДобровольский ее тона не принял.

– Думаю, что не слишком давно, но и не недавно – год, чутьбольше, чуть меньше.

– Почему год?

– Потому что все оборудование у него относительно новое.Даже стулья и столы. Кроме того, год назад его сын еще не ушел в армию,правильно я понимаю? Вряд ли Володя решился бы привлечь к такому

опасному делу человека, у которого есть сын, и этот сын влюбой момент может оказаться в курсе дела! То, что на него работали они оба,маловероятно.