– Нет. Он из семьи бывших владельцев этого дома и вбил себев голову, что здание – его собственность и, если он отправит на тот свет всехсоседей, ему удастся выгодно его продать. Так выгодно, что он станетмиллионером.

– Чушь! – опять закричала Олимпиада. – Чушь, чушь!

– Нет, почему же? По телевизору он каждый день смотритсюжеты о том, как владельцам в бывших социалистических странах возвращают ихбывшую капиталистическую собственность. Быть может, он решил, что точно так жесможет ее вернуть. А может быть, ему кто-то подсказал, да еще довольнонастоятельно подсказал.

– Кто мог ему подсказать?!

– Какой-нибудь застройщик, мечтающий получить этот кусокземли. Ведь вашего дома нет ни на картах, ни в документах. Дом-призрак, и вселюди в нем призраки. Ты тоже призрак. Липа.

– Я не призрак! – с досадой возразила Олимпиада. – Люськапризрак, она пропала, а не я! И я не понимаю, как можно так хладнокровноубивать людей! Ну, ладно террористы, они все подонки, но Владлен Филипповичведь не… не…

– Не кто? Не террорист? Не подонок? Я не знаю, кто он, Липа,по своей сути, но он убийца. Он убил Парамоновых. После взрыва он решил, чтопора действовать и…

– Почему именно после взрыва?

– Потому что он хотел представить дело так, будтосумасшедший писатель убивает всех своих соседей, так как окончательно утратилрассудок из-за своего неопубликованного романа.

– То есть взрыв не имеет отношения к остальным… убийствам?

– Нет. Не имеет. Взрыв положил им начало, как ты знаешь, –Добровольский улыбнулся, а кот Василий замер, будто в ожидании чего-то важного,– взрывом открыло ящик Пандоры, и оттуда вырвались не болезни, а грехи. Всевосемьдесят.

– Их всего семь, – возразила Олимпиада.

– По-моему, гораздо больше. Итак, ваша милиция мне немешала, и я быстро выяснил, что на крыше, когда упал Парамонов, были валенки,кеды и рифленые ботинки самого Парамонова. Я подозревал, что это владелец кедовстолкнул Парамонова, но потом передумал.

– Почему?

– Потому что в квартире Племянникова я увидел валенки, иникаких ботинок. Так не бывает. Хотя бы две пары обуви у человека есть всегда.И я решил, что в ботинках, уже после смерти Племянникова, ушел тот, ктостолкнул Парамонова с крыши и кто наблюдал за мной. Он тихонько отклеилбумажку, вошел в квартиру, переобулся и спустился вниз. Это совершенно точнобыл Красин.

– Ну почему?!

– Липа, во-первых, на лестнице, когда собрались все соседи,он был в плаще, а сейчас еще очень холодно! Он не мог пойти в плаще на работу,он замерз бы по дороге до смерти, как наполеоновские солдаты на Смоленскойдороге. Он сказал, что пришел с работы, а на самом деле пришел с крыши, гдепробыл всего пять минут. Пока я там лазил, он вернулся к Племянникову, потомучто квартира покойного – это последнее место, где его стали бы искать. Никто непрячется в опечатанной квартире! А у него были ключи – вы все даете свои ключитем соседям, с которыми больше дружите! Ключи, по всей видимости, остались снезапамятных времен, когда Племянников еще никак не был связан с террористами ине делал никаких взрывных устройств, а потом слесарь про них просто позабыл.Красин снял свои валенки, надел ботинки дяди Гоши и спустился вниз. Рядом сваленками он ставил свой портфель. Помнишь, мы видели странную прямоугольнуюотметину на полу?

Липа не помнила отметины, но Добровольскому поверила. Разговорит, что была, значит, так и есть!

– Кроме того, Люся сказала, что Красин появился на второмэтаже, когда она пряталась от Ашота в твоей квартире. Ей показалось, что онспускался сверху. Что он там делал, наверху? Откуда шел? Он шел из квартирыПлемянникова после того, как нас там захлопнул. Все очень просто. Но тут яначал подозревать Ашота и про Красина снова не подумал. Вернее, я думал, но нетак детально, как мне бы хотелось!

– Но все-таки ты догадался.

– Я догадался бы раньше, если бы послушал, что говоритписатель Женя, но я не слушал его. Поначалу я думал, что он сумасшедший, апотом что он как раз и есть главарь и начальник дяди Гоши. Я видел его вШереметьеве, когда в этот раз прилетел в Москву, и очень хорошо его запомнил. Ябыл уверен, что его присутствие в аэропорту как-то связано со мной и споследующими убийствами, а это не так. В аэропорту он «наблюдал жизнь».

– Что он там делал? – оторопело спросила Олимпиада.

– Наблюдал жизнь. – Добровольский усмехнулся. – Это он саммне так сказал. Искал типажи и рассматривал калейдоскопы вокзальных сценок. Емубы не романы, а поэмы писать! То, что я его видел, меня сбило с толку, я всевремя думал, как бы все это связать с моей личной работой, и никак не мог! И ненужно было связывать, а я пытался! Женя с самого начала завывал, что все дело вромане, а Люся как-то сказала, что Красин его читал, она сама видела, как Женядавал ему рукопись! А я про роман забыл.

– При чем здесь роман?!

– Там тоже все начинается со взрыва, и именно после взрыва,свидетелем которого становится бедный инженер, он и решает убить своегоквартирного хозяина. Он сбрасывает его с крыши, но тот чудом остается жив.Тогда он предпринимает попытку его повесить, но ему что-то мешает. После этогоон травит его газом на кухне. Все как у нас. Даже совпадает, через сколько днейсовершается следующее убийство. Красин просто действовал в полном соответствиис романом, только и всего. Ему не понадобилось маскировать убийства подсамоубийства, ему нужно было лишь слегка подтолкнуть следствие в направленииромана, и значит, автора. Мол, как в романе, так и в действительности. БедныйЖеня чуть с ума не сошел, решил, что все дело именно в его «шедевре», что еголитературный талант выпустил на свободу всех монстров подсознания, или как тамговорится! То есть он тоже был на крыше, подтверждал свои догадки, и решил, чтоКрасин и есть посланец ада, или мессия.

– Он что, ненормальный?

Добровольский пожал плечами.

– Да нет. Просто… впечатлительный, как все писатели. Красинпод шумок увел у него роман и подбросил в квартиру Люсиндиной тетки, которуюотравил газом. После такой неопровержимой улики – роман на месте преступления!– не осталось бы никаких сомнений, что это дело рук сумасшедшего автора! Если бымы проболтали еще минут двадцать, тетю твоей подруги уже не откачали бы.Жильцов осталось бы всего ничего, и вскоре дом принадлежал бы Красину, так ондумал! Он собирался продать его каким-нибудь черным застройщикам, решил, что наобеспеченную старость на Карибах ему хватит, а уж покупатели придумали бы, какоформить документы на дом-призрак. Я подозревал Олежку, пока не понял, что онпросто… не слишком умный мальчик, и еще Ашота, который пробыл у гадалки всегопять минут. Но Ашоту Парамонова никогда не открыла бы дверь, а она открыла еепо собственному желанию.