Выскочив из склепа, мы увидели столпившееся под проливнымхолодным дождем общество. Совершенно сбитые с толку, они завороженно смотрели,как мы промчались по кладбищу Невинных мучеников и выбежали на заполненныелюдьми парижские улицы.

Через несколько минут мы уже бешено неслись в краденомэкипаже прочь из Парижа.

Я безжалостно гнал лошадей вперед, чувствуя себя при этомнастолько по-человечески усталым, что сама мысль о моих сверхъестественныхвозможностях казалась не более чем фантазией. Буквально за каждым поворотомдороги я ожидал снова увидеть окружающих нас грязных, одетых в лохмотьядемонов.

И все же в одном из придорожных кабачков я успел раздобытьеду и питье для Никола и одеяла, чтобы укрыть его от холода.

Он потерял сознание задолго до того, как мы добрались добашни. Я на руках отнес его вверх по лестнице и оставил в комнате, где сначаладержал меня Магнус.

Горло его было по-прежнему исцарапано и распухло от укусов.Он спал очень крепко, и тем не менее, укладывая его на постель из соломы, яотчетливо ощущал его страстную жажду, такую же, какую испытывал сам, когдаМагнус впервые напился моей крови.

Ну что ж, когда он проснется, его ждет достаточноеколичество вина и еды. Я был уверен, хотя не знал, на чем моя уверенностьоснована, что он не умрет.

Я не представлял себе, что будет происходить с ним придневном свете. Однако, оставаясь взаперти, он, по крайней мере, будет вбезопасности. К тому же независимо от того, кем он был для меня и кем станет вбудущем, я не мог позволить, чтобы кто-либо из смертных бродил по моемуубежищу, пока я сплю.

Я не в силах был размышлять и едва не засыпал на ходу–точь-в-точь простой смертный.

Глядя на Ники, я слышал отголоски его снов – ему снилсякошмар, пережитый им на кладбище Невинных мучеников. В комнату вошла Габриэль.Она только что похоронила беднягу конюшего и сейчас была похожа на запыленногоангела, но волосы ее, прямые и забрызганные грязью, по-прежнему мягкосветились.

Она тоже долго смотрела на Ники, потом потащила меня за рукуиз комнаты, а после того как я запер дверь, увлекла вниз по лестнице вподземный склеп. Едва мы туда вошли, она обняла меня и прильнула ко мне всемтелом, будто сама в изнеможении готова была вот-вот упасть в обморок.

– Послушай, – наконец заговорила она, отодвигаясьи беря в руки мое лицо, – как только проснемся, мы увезем его из Франции.Никто и никогда не поверит его безумным рассказам.

Я ничего не ответил. Я не понимал ее истинных намерений, неулавливал ход ее мыслей. В голове у меня все плыло и кружилось.

– Ты можешь обмануть его, так же как обманул актеровтеатра Рено, – продолжала она. – Можешь отправить его в Новый Свет.

– Спи, – прошептал я, с закрытыми глазами целуя еев полуоткрытые губы и крепко прижимая к себе.

Перед моим мысленным взором вновь возник склеп, и я сновауслышал их голоса. Нет, это никогда не кончится!

– После его отъезда, – спокойно промолвилаона, – мы поговорим об остальных. Быть может, нам стоит на время уехать изПарижа вдвоем…

Выпустив ее из рук, я отвернулся и отошел к саркофагу,прислонился к холодной каменной крышке и замер. Впервые за всю бессмертнуюжизнь мне захотелось оказаться в тишине могилы и осознать, что я не всесилен.

Мне показалось, что она сказала еще что-то…

«Не делай этого…»

Я проснулся от громких криков. Он колотил руками в дубовуюдверь и проклинал меня на чем свет стоит за то, что я его запер. От стука ивоплей сотрясались стены башни, и даже сквозь каменные стены я чувствовал егозапах. О, этот сочный запах живой человеческой плоти и крови! Его плоти икрови!

Она спокойно спала.

«Не делай этого!»

Симфония зла и безумия, проникающая сквозь стены, голосразума, силящийся обуздать ужасные видения и муку, облечь их в слова…

Едва ступив на лестницу, я оказался в водовороте криков ичеловеческого запаха…

На меня потоком хлынули и другие связанные с ним запахи:ароматы деревянных досок стола, красного вина и дыма от очага.

– Лестат! Ты слышишь меня, Лестат?! – И сновагромоподобный стук в дверь.

Мне вдруг вспомнилась старая, слышанная мною в детствесказка: великан почувствовал запах человека в своем жилище. Я вновь ощутилдетский ужас при мысли о том, что великан вот-вот обнаружит человека. Я слышал,как он крадется следом за жертвой. И эта жертва – я!

Только теперь я уже больше не человек.

Едкий запах дыма и пульсирующей человеческой крови…

– Это проклятое место, Лестат! Ты слышишь меня? Этотакое же проклятое место, как поляна ведьм!

Смутные воспоминания о наших тайнах, нашей любви, обо всем,что происходило с нами и о чем знали только мы двое… разве можно забыть о нашихтанцах на поляне ведьм? Разве можно отречься от всего, что было между нами?

Увезти его из Франции? Отправить в Новый Свет? А что потом?Всю жизнь он обречен быть одним из надоедливых и мало кому интересных людей, которыеутверждают, что видели привидения, без конца о них говорят и которым никто неверит! Безумие будет усиливаться, пока наконец он не превратится в полоумногошута, одного из тех, кого не трогают даже воры и разбойники. Он будет играть насвоей скрипке на потеху толпы где-нибудь на грязных улочках Порт-о-Пренс.

«Обмани его, – сказала она. – Никто и никогда неповерит его безумным рассказам!»

Но ведь ему известно, где находится наше убежище, матушка.Ему известны наши имена и имена наших близких. Он знает о нас слишком много. Ион ни за что не согласится спокойно, без шума отправиться в другую страну. Аони могут последовать за ним. Они никогда не оставят его в покое и не позволятему жить.

Кто они?

В ураганном потоке криков Никола я поднялся по лестнице ивыглянул в небольшое зарешеченное окошко на простирающееся передо мной поле.Они будут возвращаться снова и снова. Они должны прийти. Поначалу я былсовершенно один, потом рядом появилась она, а теперь у меня есть еще и они!

Но в чем же все-таки дело? В том, что он сам этого хочет? Втом, что кричит и ругается только потому, что я отказываюсь дать ему силу имогущество?