глубокий вдох.

– Она знала, как я… резко… реагирую на критику. Так что да. Тоже вариант.

– Келси, я должен тебя предупредить, нужно будет уладить несколько юридических формальностей, прежде чем…

Я отмахиваюсь.

– Это неважно. Сейчас мне нужно увидеть Ба.

– Конечно, прошу прощения. Я рад слышать, что Элизабет лучше.

Мои мысли будто застыли, пока мы едем в «АдвантаМед». В голове не укладывается открытие – слишком невероятно, даже после месяца невероятных происшествий.

– Могу я увидеть… книгу?

Роберт передает мне издание.

Трясущимися руками я открываю книгу на случайной главе и начинаю читать отрывок. Затем еще один и еще.

Я захлопываю книгу и возвращаю Роберту, не в силах продолжать.

– Ну? – Сэм поглядывает на меня, затем обратно на дорогу.

– Да. Она моя.

Когда мы наконец попадаем в «АдвантаМед», расписываемся в журнале и проходим через входную дверь, Сэм и Роберт ждут в коридоре.

Я благодарно киваю и иду в комнату 7Б, залитую флуоресцентным светом, несмотря на то, что на улице почти темно.

Ба слегка поворачивает голову на звук.

Она улыбается ясно, хоть и слабо, уголки губ ползут вверх с левой стороны лица и тянутся вниз с правой.

Она приподнимает руку на кровати, но роняет ее.

– Ба, – я подлетаю, беру ее ладонь в свою, – тебе не холодно? Ты холодная.

Я натягиваю одеяло, прикрывавшее ноги, ей до талии.

– Келси.

– Я здесь, Ба. Я рада, что ты проснулась. Рада видеть твою улыбку.

Она снова пытается улыбнуться, но получается не очень.

Я все приму.

Я придвигаю стул к кровати, сажусь, не выпуская ее ладонь из руки.

Она моргает пару раз и закрывает глаза, но если она и заснула, то только на пару мгновений. Затем она снова поворачивает голову и смотрит на меня.

Хочется посидеть с ней, рассказать все, что я хотела, пока не поздно. Но Роберт и Сэм ждут по ту сторону двери, и для начала надо разобраться с этим.

– Ба, кое-кто хочет с тобой встретиться. Такая… ситуация вышла… Ты помнишь Роберта Дюма?

Странно спрашивать, помнит ли она старую дружбу сразу после пробуждения из комы.

Однако она кивает и пытается заговорить. Сглатывает и пытается снова. Слова собираются в левой части рта.

– У них с Мелиндой родился ребенок недавно. Девочка.

Роберту глубоко за шестьдесят – полагаю, ее разум сейчас в прошлом.

– Он снаружи, пришел с тобой встретиться. Он хочет задать тебе один вопрос.

– Хорошо. – Слово звучит так по-детски, без возражений, у меня слезы наворачиваются.

– Скоро вернусь.

Я привожу Роберта и заодно Сэма.

Хочу, чтобы он познакомился с Ба. Я думаю, мы с Сэмом неизбежны. Он будет для меня важен, и я хожу, чтобы они были представлены.

Но Роберт уже у ее кровати, берет ее за руку.

– Элизабет, дорогая, как много времени прошло.

– Да? – Она смотрит то на Роберта, то на меня. – Я не знаю.

Роберт обращается ко мне:

– Может, сейчас не самое подходящее…

– Нет, все в порядке. Я… я не знаю, сколько еще…

Он хмурится, но поворачивается к Ба, затем вытаскивает лист из портфеля.

– Элизабет, ты узнаешь это письмо?

Ее глаза скользят по странице, не фокусируясь.

– Она без очков. – Меня внезапно захлестывает виной. – Вы правы, время не самое…

– Ты ее напечатал? – Ба смотрит не на лист, а на Роберта.

Он снова складывает страницу в портфель.

– Что напечатал, Элизабет?

Ба водит глазами по комнате, пока не находит меня.

– Книгу Келси. Про Книжный. Она говорит, не напечатают, но я знала, что тебе понравится. Поэтому я тебе ее прислала.

Вздох облегчения разносится по комнате.

Роберт похлопывает Ба по руке.

– Да, дорогая, мы ее издали. Она всем очень понравилась.

Сэм кладет ладонь мне на плечо, теплый и нежный вес успокаивает лучше слов.

– Это хорошо, Бобби. Ты же ей заплатишь? За историю?

Роберт смеется.

– О да. Мы ей заплатим.

Ба приподнимает руку, ищет что-то пальцами в воздухе.

Я протискиваюсь мимо Роберта и снова беру ее за руку.

– Келси?

– Да, Ба? – Ее лицо расплывается в моих слезах.

– Ты с деньгами осторожнее.

Я смеюсь.

– Обещаю.

– Можешь ей помочь. Но немного.

Смотрю на Роберта, затем на Сэма.

– Помочь кому, Ба?

Она хмурится, затем ее левая сторона ползет вниз, повторяя за правой, тронутой инсультом:

– Конечно, Лизе. – Она расстроена, как будто я не понимаю.

Я вздыхаю, стараюсь улыбнуться. Даже сейчас, несмотря на все произошедшее, она думает, как помочь женщине, ничем не заслужившей такое отношение.

– Хорошо, я помогу ей.

– Немного.

– Нет, немного.

Она снова кладет голову на подушку и закрывает глаза.

– Хорошо. Она была такой маленькой. Совсем еще девочкой.

Не могу никак ответить ей. Когда Лиза начала работать в Книжном, она была уже далеко не «девочкой». С другой стороны, Ба же знала ее намного раньше, еще до того, как умерла мама Лизы – близкая подруга Ба.

– Тебе надо отдохнуть. Не надо говорить, хорошо?

Сэм и Роберт ушли, но кто-то стоит в комнате с нами.

– Радостно видеть ее в сознании, правда? – Узкие губы врача сложены в улыбке.

Я встаю.

– Как она себя чувствует? Что это значит?

Доктор говорит тихо и стоит так, чтобы Ба ее не услышала.

– Шансы были высоки, последние дни она медленно приходила в себя. Но, как вы видите, инсульт не прошел бесследно, и сил у нее немного.

Я делаю глубокий вдох.

– Сколько еще? Скажите прямо.

Врач сочувственно кивает головой.

– Счет идет на недели, не месяцы.

Недели.

– Хорошо. Спасибо.

Она проверяет мониторы, спрашивает о чем-то Ба, затем идет к выходу.

– Не бойтесь ее утомить. Она уснет, когда захочет. Можете оставаться, сколько хотите.

Когда она уходит, Ба снова тянет меня за руку.

– Не сердись на нее.

– На кого? На доктора? Она замечательная.

Ба качает головой на подушке.

– Лиза. На Лизу не сердись.

У нее какая-то идея-фикс. Меня раздражает, что Ба не может сосредоточиться на себе. Или на мне, если честно.

– Лиза в порядке, Ба, не волнуйся.

Она снова слабо улыбается.

– Хорошо, хорошо. Вы обе будете в порядке, когда я умру.

– Не говори так. Доктор говорит, у нас еще есть время.

– Хорошо. – Снова эта детская интонация. Она кивает. – Но когда-нибудь. У вас будет все в порядке. Ты ей нужна, Келси, девочка моя. – Она сжимает мои пальцы. – А девочке всегда нужна ее мама.

Глава 46

Мэри жила долго, но никогда не забывала то самое первое утро, когда ее сад начал расти.