Наконец Хироко с сожалением попрощалась с тетей и этим жевечером уложила вещи, едва сдерживая слезы. Ей было жаль расставаться соСпенсерами.

Утром отец Энн удивил ее, вручив тысячу долларов наличными вкачестве премии. Для Хироко это было целое состояние.

— Тебе они понадобятся для ребенка.

Хироко с благодарностью приняла подарок, понимая, что Чарльзправ.

— Вы так много сделали для нас, — произнесла она,благодаря его и Маргарет. Энн пожелала сама отвезти Хироко на пристань.

— Я могу взять такси, Энн, — возразилаХироко. — Вам незачем утруждать себя.

— Мне хочется проводить тебя. Жаль, что придетсярасстаться, — заметила она негромко. — Будь я немного поумнее, аможет, и повзрослее, мы стали бы подругами. Но мне это в голову не приходило.

— Вы очень помогли мне, — произнесла Хироко, не всилах представить себе, какой была бы эта помощь, если бы они с Энн сталиподругами. Она с удовольствием работала в доме Спенсеров. Работа не всегда былалегкой, но у Хироко был дом и еда для Тойо. Игра стоила свеч, да и Спенсерывежливо и по-доброму относились к слугам.

Как ни отказывалась Хироко, Энн отвезла ее к пристани.

Все обитатели дома вышли попрощаться к ней, чета Спенсеровмахала рукой из окна. Тойо печально оглядывал знакомые лица и с удивлениемследил, как его вещи исчезают в багажнике «линкольна». Он не понимал, кудаедет: был еще слишком мал.

— Мы уезжаем в Японию, к твоим бабушке идедушке, — объяснила ему Хироко, но Тойо по-прежнему был в недоумении.

По дороге в Эмбаркадеро Энн с беспокойством взглянула наХироко:

— Ты уверена, что там тебе будет хорошо?

— Не хуже, чем в любом месте из тех, где я побывала зачетыре года. — Несколько лет ее жизнь состояла из приключений.

— А если ты не найдешь родителей? — Энн понимала,что спрашивать об этом жестоко, но не удержалась.

— Не знаю. — Хироко не верила в гибель родителей,до сих пор не могла примириться с мыслью, что Питера не вернуть. Онасоглашалась с этим, когда ее расспрашивали Чарльз Спенсер или Тадаси, чтобы неспорить, но на самом деле не верила. — Не могу представить, что не найдуих, — призналась она. — Для меня Япония — это мои родители. Я вижуих, — добавила она, закрыв глаза, словно пытаясь убедить Энн. Вскоремашина достигла пристани и остановилась. — Я найду их, — произнеслаХироко скорее для себя, чем для Энн. — Я должна. — Теперь у нее неосталось ни одного близкого человека, кроме Тойо.

— Если понадобится, возвращайся, — сказала Энн, нообе поняли, что Хироко не сделает этого. Вероятнее всего, вернувшись в Штаты,она уедет к родственникам в Нью-Джерси. Но теперь Хироко не хотелось быть сними. Они вели свою жизнь, а она должна найти свою. Ей хотелось домой.

Путешествие представлялось Хироко завершением круга.

Хироко и Энн долго смотрели друг на друга, стоя неподалекуот трапа. Тойо цеплялся за руку Хироко, а шофер присматривал за вещами,готовясь подозвать носильщика.

— Вы всегда оказываетесь рядом, когда мне предстоитуезжать, — произнесла Хироко, попытавшись поблагодарить Энн за все, чтоона сделала, но не сумев подобрать слова.

— Жаль, что я не сделала этого с самого начала, —мягко отозвалась Энн, привлекла Хироко к себе и крепко обняла.

— Спасибо, — со слезами на глазах выговорилаХироко и увидела, что Энн тоже плачет.

— Надеюсь, ты найдешь их, — сдавленно пробормоталаЭнн и повернулась к Тойо. — Ну, малыш, веди себя хорошо и берегимаму. — Она поцеловала Тойо и снова повернулась к Хироко:

— Если понадобится, позвони мне… дай телеграмму… хотьчеркни несколько строк.

— Обязательно, — улыбнулась Хироко. — Берегисебя, Энн.

— Хироко, не забывай об осторожности, может быть, тамопасно. — То же самое говорили Рэйко и Тадаси, и Хироко понимала, что ониправы. Вся страна превратилась в хаос. Жители Японии уходили в горы, а Хироко,вместо того чтобы задержаться в Америке, спешила на родину.

— Спасибо, — еще раз повторила Хироко и пожала Эннруку.

Шофер нашел носильщика, и Хироко стала подниматься по трапу,ведя за собой Тойо и махая рукой Энн. Немного погодя она нашла свою каюту —маленькую, тесную, с единственным иллюминатором, но вполне пригодную длядвухнедельного плавания. Хироко поднялась на палубу, чтобы Тойо мог увидеть,как отплывает корабль. Как всегда, на пристани и на корабле играла музыка, надголовами взлетали шары, атмосфера была праздничной, хотя корабль направлялся нев самое мирное из мест на земле. Он первым отплыл из США в Японию послеПерл-Харбора.

Стоя у поручней с сыном, Хироко видела, что Энн все еще напристани — такая же красивая, как в день их знакомства, когда она вышла излимузина у здания колледжа, а потом обнаружила, что им с Хироко предстоит статьсоседками по комнате. Тогда Хироко надеялась, что они в конце концовподружатся, потом поняла, что ошиблась, но в итоге оказалась права. Тойо помахалручонкой и послал Энн воздушный поцелуй, а Хироко и Энн рассмеялись.

— До свидания! — крикнула Энн, когда корабльмедленно отошел от причала. Тойо следил за происходящим широко открытымиглазами.

— Спасибо! — отозвалась Хироко, и женщины впоследний раз помахали друг другу, прежде чем буксиры повели корабль из гавани.

Полоса воды, разделяющая их, росла, слов уже было неразобрать, но Хироко видела, что Энн по-прежнему стоит на пристани и машетрукой. Корабль медленно вышел из гавани.

— Куда мы едем, мама? — в тысячный раз за деньспросил Тойо. Каждый раз Хироко уклонялась от ответа.

— Домой, — наконец-то произнесла она. Теперь у нихне было другого дома.

Кораблю США «Генерал У.П. Ричардсон» понадобилось две неделии один день, чтобы переплыть Тихий океан. Точно по расписанию он причалил вКобе рано утром. Путешествие показалось Хироко бесконечным; как и в прошлыйраз, корабль прошел мимо Гавайских островов не останавливаясь. Тойо нравилосьплавание, все казалось ему чудесным, Единственный ребенок на корабле, он вскорестал всеобщим любимцем и баловнем.

В то утро, когда корабль стал на якорь в Кобе, Хироко быланепривычно молчаливой. Ее охватило странное чувство, напоминающее то, что онаиспытывала перед отъездом из Японии: тогда ей было больно расставаться сродителями, но она не могла отказаться, чтобы не огорчить отца… всего на год,повторяла она… да, только на один год, обещал отец, но вместо того прошло почтичетыре с половиной года, переполненных событиями.

Хироко наблюдала за суетой на пристани, молча вслушивалась вперебранку портовых рабочих, крики чаек, возгласы пассажиров. В порту стоялаобычная суета, в которой ощущались признаки военного времени. То и деломелькали американские солдаты — почему-то их вид даже на родине странным образомуспокаивал Хироко. Теперь она уже не знала, кто ей друг, а кто враг. За четырегода в ее жизни перепуталось слишком многое.