– Ты будешь обо мне заботиться?

Он смотрел с такой неприкрытой, с такой первобытнойпотребностью в заботе, что я готова была обещать все что угодно, лишь бы небыло этого взгляда.

– Да, я буду о тебе заботиться.

Он обмяк. Напряжение вытекло из него, как вода из разбитойчашки. Оно потекло из его руки в мою, как удар энергии. Я не могла невздрогнуть, но руку не отняла.

Он улыбнулся мне и лег на подушки. И выгладел уже лучше,чуть крепче.

Я медленно высвободила руку, и он ее отпустил. Молодец. Яповернулась к остальным.

– Надо вас всех отсюда забирать.

– Я уже могу идти домой, – сказал Стивен, – авот Натэниела еще нельзя трогать с места.

– Я боюсь оставлять вас тут с копами без меня.

– Пэджетт нас очень боится, – сказал Тедди.

– Я знаю, – кивнула я.

– Накорми меня, – предложил Натэниел. – Даймне свою силу, и я пойду с вами.

Я нахмурилась, не понимая, потом обернулась к Стивену.

– Он что, предлагает, чтобы я для него открыла вену?

– Ричард мог бы, – ответил Стивен.

– Ричард не мог бы питать леопарда, – возразилаЛоррен. – Только нас он мог.

– Райна бы с ним трахнулась, чтобы дать емуздоровье, – сказал Кевин.

За это он заработал от меня пристальный взгляд.

– Ты что имеешь в виду?

– Райна умела делиться энергией, не деляськровью, – ответил он. На его лице смешались отвращение с вожделением,будто ему пришлось когда-то против воли наслаждаться одним из представленийРайны. – Она по тебе водила руками, потом телом. Кончалось всегда тем, чтоона тебя трахала. Чем ты был сильнее ранен, тем больше ей это нравилось, нокогда она кончала, ты был уже здоров.

Я повернулась к Стивену, потому что не поверила. Он кивнул:

– Я видел, как она это делает.

– Ты же не предлагаешь, чтобы она... – Лоррен недоговорила эту ужасную мысль, но я была с ней согласна.

– Я не собираюсь открывать вену и уж наверняка несобираюсь заниматься с ним сексом.

– Ты меня не хочешь.

Голос Натэниела был полон слез и шел от разбитого сердца.

– Тут ничего личного, – сказала я. – Просто яне вступаю в случайные связи.

Весь этот разговор был слишком необычен даже для меня.

– Тогда Натэниел должен остаться здесь еще насутки, – сказал Кевин, перекатывая сигарету в пальцах.

Стивен кивнул:

– Так говорил врач. Мы его спросили, когда он сказал,что мне сегодня можно выписываться.

– Стивен, не бросай меня! – Натэниел протянул кнему руку, будто мог коснуться на таком расстоянии.

– Я не оставлю тебя, Натэниел, по крайней мере безприсмотра.

Тут заговорил Тедди:

– То, что у Райны это кончалось сексом, еще не значит,что без этого не обойтись.

Мы все повернулись к нему.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Кевин.

– У Райны все кончалось сексом. А на самом делеизлечивало прикосновение. Я вот думаю, что у меня раны зажили еще до того, какмы приступили к делу.

Даже слышать было странно, как заговорила эта туша сшестидесятидюймовой грудью из сплошных мышц. Будто лабрадор-ретривер раскрылпасть и сказал что-то умное. Никто не предполагает наличие мозгов в такоймощной упаковке.

Кевин пожал плечами:

– Я не знаю; во всяком случае, меня она вылечила. Я незапомнил, когда мне стало лучше. Запомнил только ее.

– В этом коллективе есть хоть кто-то, кто не спал сРайной? – спросила я.

Руку подняла только Лоррен, и для тех, кто знал Райну, этоне было заранее очевидно.

– Ну и ну.

– Я думаю, Анита может вылечить его без секса, простоприкосновением кожи, – сказал Тедди.

Я хотела сказать «нет», потом вспомнила, как поделиласьэнергией с Жан-Клодом. Там тоже была важна голая кожа. Может быть, и здесь тоже самое.

– А у Райны был усталый вид после того, как она васлечила?

Мужчины дружно покачали головами. Они все были согласны, чтоэтот процесс ее усиливал, а не ослаблял. Конечно, это была Райна, а она дажедля вервольфа была очень необычным щеночком.

Я не хотела оставлять Натэниела в больнице, даже под стражейвервольфов. Я не доверяла Пэджетту. И еще не было гарантий, что фанатики, кембы они ни были, не предпримут второй попытки. Либо мы все остаемся, либо всеуходим. Мне надо было на другое место преступления. Торчать здесь целый день яне могла.

– Ладно, попробуем, только я понятия не имею, какначать.

Натэниел устроился на подушках с выражением ожидания налице. Как ребенок, которому вот-вот дадут обещанное мороженое. Штука в том, чтоэтим мороженым была я.

Кевин просунул ножку стула в ручку двери – заперлись,насколько могли. Смиту, который теперь сторожил дверь, я сказала, что мне нужнокак следует разобраться, что происходит, и он будет свободен, как только язакончу. Меня принимали за детектива, и потому полисмены в форме не сунутся.Единственное, что меня беспокоило, – Пэджетт. Как только он восстановитсобственное «эго», сразу к нам полезет – я этого почти ждала. Но он не высадитдверь лишь в случае, если почувствует, чем мы заняты, и тогда даже сам передсобой не захочет признать, что чувствует.

Я встала возле кровати. В глазах Натэниела было стольковеры, что мне становилось не по себе. Я отвернулась – все остальные тоже наменя глазели.

– Так, ребята, а что теперь? Я никогда не видела, какэто делается.

Все они переглянулись, и Стивен сказал:

– Не знаю, сможем ли мы тебе это объяснить. Я кивнула:

– Знаю, с магией всегда так. Либо ты ее сечешь, либонет.

– А это магия? – спросил Тедди. – Или простоэкстрасенсорика?

– Не уверена, что тут есть разница, – ответилая. – Разве что экстрасенсорикой ты занимаешься, не думая, а магия требуетритуалов, чтобы ее запустить.

– Ты в этой фигне разбираешься лучше нас, – сказалКевин. – Мы простые вервольфы, не колдуны и не ведьмы.

– Я тоже не ведьма. Я некромант.

Он пожал плечами:

– Для меня без разницы.

Он сидел, тыча сигаретой в ладонь, будто сигарета былазажжена, а ладонь служила пепельницей. И смотрел на меня. Я не настолько егознала, чтобы сказать точно, но он, кажется, нервничал.