Я молчал, натолкнувшись на полное непонимание. Лично меня вту минуту занимали другие мысли: способны ли аллигаторы сожрать тела такбыстро, что от них ничего к этому времени не останется, смогу ли я точноуказать место на острове, откуда увидел, как совершается подлое злодеяние.

"Иди спать, Квинн, – ласково велела тетушкаКуин. – Я знаю, ты видел там что-то. Я нисколько не сомневаюсь в твоихсловах. Всем теперь ясно, что Хижина Отшельника действительно существует. Тыпривез доказательства. Но сейчас уже поздно, до утра все равно ничего нельзясделать".

Поднявшись наверх, я увидел, что Большая Рамона успелазаплести в косы свои густые седые волосы, надеть лучшую фланелевую ночнуюрубашку с розочками и сидит теперь в моем любимом кресле у холодного камина,держа в руке четки. Она крепко меня обняла, и я отправился в душ.

Потом мы помолились на ночь, и я признался, что слишкомустал для всего Святого розария. Вскоре мы уже лежали, прижавшись друг к другу,и я видел сон, в котором таинственный незнакомец появился при слабом светеполумесяца.

Меня разбудил щелчок. Это включился компьютер. Я увиделслабый зеленый свет от монитора и подумал, что за досада.

"Гоблин, к чему все это?" – пробормотал я и сразууслышал странный звук. Это зацокали клавиши.

Я пулей вскочил с кровати и прямиком направился в гостиную,где стоял компьютер. К этому времени Гоблин успел напечатать:

"КВИНН, ПОВСЮДУ ОПАСНОСТЬ, Я БОЮСЬ".

Я остолбенел. Раньше он никогда такого не проделывал. Да,конечно, он включал и выключал компьютер, но чтобы самому набрать текст... Ясел за клавиатуру и, печатая слова, произносил их вслух:

"Гоблин, я люблю тебя. Если бы не ты, я бы не смогвернуться домой. Объясни, о какой опасности ты говоришь".

Я убрал руки с клавиатуры и наблюдал, как клавиши, словно поволшебству, опускались сами, пока он набирал:

"Я ВИЖУ ЕЕ ПОВСЮДУ. Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ. НЕ ЛЮБИРЕВЕККУ".

Я начал шептать ему свой ответ, то есть произносить еговслух, как делал всегда – мол, нет нужды волноваться, – когда клавишивновь запрыгали и я увидел на экране:

"ЧЕРЕЗ КОМПЬЮТЕР, КВИНН. Я БЕРУ СИЛЫ ТОЛЬКО ОТЭЛЕКТРИЧЕСТВА, В ОСТАЛЬНОМ Я СЛАБ. ОЧЕНЬ УСТАЛ ОТ БОЛОТА. УЕЗЖАЙ, КВИНН".

Все это меня огорошило, но не противоречило тому, что яначал понимать относительно Гоблина, поэтому я бодро заколотил по клавишам:

"Гоблин, кто был этот незнакомец? Что это затела?"

"Не знаю, – последовал ответ. – Тела былимертвые".

Типичный пример логики Гоблина. Я долго сидел, уставившись вэкран, а потом напечатал:

"Гоблин, я люблю тебя. Никогда не думай, будто я тебяне люблю. Просто смирись с тем, каким я иногда бываю".

Ответа не последовало, затем компьютер выключился сам собой,прежде чем я успел сохранить наш маленький диалог. Скорее всего, его выключилГоблин.

"Что все это значит?" – вслух произнес я,озираясь. Но темнота оставалась безответной. Ничего не поделать, решил я, нужноидти спать...

Я лежал в постели без сна, размышляя над тем, что случилось,в том числе и о том, что Гоблин теперь способен набирать на компьютере текст,не прибегая к моей помощи. Это открытие меня пугало, но в то же время оно былотесно связано с его последним подвигом, когда он вывел меня с болота.

Короче говоря, я мучился угрызениями совести из-за того, чтопорою так плохо обращался с Гоблином.

Мой двойник вновь завоевал мое восхищение, как тогда вдалеком детстве, когда он учил меня правильно писать длинные слова. Мы сГоблином вновь стали близки. Гоблин знал, что я говорю правду. Гоблин всепонимал.

Я с волнением ощущал это, хотя в то же время полностьюотверг его предостережение. Главное то, что мы с ним снова сблизились.

В ту минуту я не подозревал, что нам предстоит еще большесблизиться.

Где-то глубокой ночью, когда Большая Рамона похрапывала, а ядремал в полусне, мечтая о Ревекке, в комнату вошел незнакомец.

Гоблин потряс меня за плечо и, разбудив, повернул на левыйбок. Я открыл глаза и увидел, что Гоблин смотрит мимо меня туда, где находитсякамин, а сам крепко сжимает мне плечо, призывая, как тогда, на острове, косторожности.

Я перевернулся, словно во сне, и увидел фигуру у каминнойполки. Высокий мужчина. По силуэту я сразу понял – чужак, но что-то в егофигуре мне показалось знакомым. Я узнал того незнакомца, которого видел наболоте при свете луны.

Сейчас я разглядел дерзко посаженную голову, квадратныеплечи и руку, опиравшуюся на полку. Я не сомневался, что передо мной тот жесамый человек! Раздалось тихое постукивание по каминной полке, я увидел тамчто-то белое.

А потом послышался тихий смех.

Я опрометью вскочил с постели, хотя Гоблин изо всех силпытался меня остановить. Пока я босой пересекал комнату, услышал звук сминаемойбумаги и даже заметил, как белый бумажный комочек полетел в камин.

Но не успел я сделать следующий шаг, как мужчина исчез.

Я оглядел комнату, выскочил в коридор, но он был пуст. Начердачном и первом этажах тоже никого не оказалось.

В Блэквуд-Мэнор все спали – и хозяева, и гости. Из кухонногоокна я увидел Клема, ночного сторожа, – он сидел в ярко освещенномфлигеле, задрав ноги на стол, и смотрел телевизор.

Какой смысл поднимать тревогу? Кто бы поверил мне на этотраз? Вернувшись к себе, я достал из камина скомканный лист. Сердце в грудистучало, как молот. Еще не развернув листок, я догадался, что там увижу. Этобыло мое письмо нарушителю права собственности, в котором я велел ему убиратьсяс нашей территории.

Я расправил листок и перевернул на другую сторону. Никакогоответа там не нашел. Потом я припомнил, что незнакомец тихо постукивал покаминной полке, – и точно, там лежало письмо, по крайней мере сложенныйлист белой бумаги.

Я невероятно разволновался! Вот она, тепленькая улика. Ясхватил листок дрожащими руками и отнес к столу, где зажег галогенную лампу внадежде, что не разбужу Большую Рамону.

Белая бумага оказалась толстой и дорогой, а почерк былкрупный, с затейливыми завитушками. Я даже почувствовал запах туши, которойбыло написано письмо. Вот приблизительно что там говорилось:

"Тарквиний, мой дорогой мальчик,