Она вернулась с полотенцами, какие удалось найти, с паройчистых простыней и пачкой газет, лежавших на кухне. Тони велел сложить все этои встать рядом с ним на колени. Она так и сделала. Он встал позади Франс икрепко держал ее. Теперь, когда боль накатывала, Франс с силой сжимала рукиПакстон. Обе женщины крепко держались за руки, когда Франс начала выталкиватьребенка.

— О нет, — кричала она, — он идет.

— Конечно, дорогая, — мягко сказал Тони иобъяснил, что ей надо делать. После этого он обвязал себя простыней, какпередником, а Франс продолжала сжимать руки Пакстон и тужилась, тужилась, иПакстон кричала вместе с ней. Затем Тони велел ей держать Франс за ноги, а самвзял ее за плечи, а та продолжала тужиться. В какой-то миг Пакстон захотелоськрикнуть и убежать. Было невыносимо видеть такие муки. Но Франс вдруг всянапряглась, и в этот момент послышался тоненький крик. Все трое увиделикрохотное красное личико, которое возникло из тела Франс, и она сама смотрелана него в изумлении.

— Так, так, — сказал Тони, — нужно ещеусилие. Толкай его, толкай.

Со следующей схваткой показались плечики, и, наконец. Тонипонемногу высвободил ребенка, осторожно придерживая его. И ребенок Ральфа иФранс появился на свет. Это оказалась девочка. Пакстон заплакала, наблюдая эточудо. В эту счастливую минуту Тони наклонился и быстро поцеловал Пакстон. Франсже улыбалась. А Пакстон в изумлении смотрела. — как Тони перевязываетпуповину шнурками от ботинок.

— Звони в «скорую», — сказал он ей, в то время какона с благоговением смотрела на Франс и на Тони, который теперь вызывал в нейвосхищение. Ей хотелось сказать ему, какой он замечательный, но для этого у неееще будет время.

Она пошла звонить. Пока не приехали врачи, Пакстон разбудилаАпа. Франс уже укрыли одеялом, и мальчик искренне удивился, увидев своюкрошечную сестричку.

— Она пришла, когда мама спала? — спросил он,улыбнувшись:

— Она тебя разбудила? — задал он вопрос матери.

Он немного встревожился, узнав, что мама и сестренка уезжаютв больницу, но когда ему сказали, что с ними поедет и Пакстон, а его Тонизабирает с собой в гостиницу, то даже обрадовался.

Пакстон была ошеломлена всем, что произошло в ту ночь: ужас,муки, боль, — и вдруг это маленькое красное личико, которое выталкивалинаружу. Сейчас девочка мирно спала на руках у матери, и Франс казалась оченьдовольной.

— Мне очень жаль, что пришлось вас побеспокоить, —прошептала она, когда «скорая помощь» везла их в больницу.

Пакстон все еще держала ее за руку, испытывая благоговениеперед чудом, свершившимся у нее на глазах. Все это было совершенно нереально.Реальной была война. Смерть стала обычным явлением. Но чудо рождения, эта незнакомаядоселе Пакстон часть женского существования, повергло ее в изумление ивосхитило.

— Вы вели себя очень мужественно, Франс, — сказалаей Пакстон. — Жаль, что я не смогла быть особенно полезной… Я совсем незнала, что следует делать.

Какое счастье, что Бог послал им Тони.

— Вы мне очень помогли, — сказала Франс соннымголосом и закрыла глаза, продолжая держать Пакстон за руку.

Пакстон оставалась в больнице почти до обеда. Когда онавернулась в гостиницу. Тони играл с Аном, и оба выглядели совершенно счастливыми.У Тони как раз было два выходных, и он смог задержаться, пока не вернетсяПакстон.

— Ну как она? — обеспокоенно спросил Тони. —Все нормально?

— Все замечательно. — Пакстон улыбнулась изастенчиво посмотрела на него. — Девочка такая хорошенькая. Франс нянчилаее, когда я уходила.

Она еще не вполне осознала то, что ей довелось увидеть, ночувствовала, что Тони стал ей теперь еще ближе.

Он долго молча смотрел на нее, думая, возможно, о том жесамом, а затем, продолжая держать Ана за руку, другой обхватил Пакстон ипоцеловал ее.

— Ты держалась молодцом!

Эту ночь они оба запомнили навсегда.

— Ты не представляешь себе, как я боялась. Боже мой,Тони… Как женщины это выдерживают?

— Это стоит того, — ответил он. Он ни минуты вэтом не сомневался, и теперь Пакстон Поняла, что он прав. В тот миг, когда насвет появилась головка ребенка и он издал свой первый крик — этот мигоправдывал все. И Пакстон поняла, что никогда этого не забудет.

— Это настоящее чудо.

Он кивнул, а затем взял Ана и посадил к себе на колени.

В пять часов приехал Ральф. Он вернулся домой, обнаружил тамзаписку Пакстон и сразу же бросился в больницу к Франс и ребенку. Пакстон сталодаже немного жаль его, ведь он не видел рождения собственного ребенка, а онавидела. Но все равно он был вне себя от радости, настоял на том, что нужнонемедленно выпить шампанского, и только после этого наконец уехал, увозя ссобой Ана. Он тысячу раз благодарил их обоих и объявил, что хочет назватьребенка в честь Пакстон. Ее будут звать Пакс Тран Джонсон. «Пакс» было оченьудачным именем для девочки, ведь по-латыни это значит «мир».

Когда они ложились, Пакстон все еще находилась подвпечатлением от увиденного. Она не могла забыть того, что произошло у нее наглазах.

— Не знаю. Тони, — говорила она, всматриваясь втемноту, — готова ли я к этому.

Она помнила те муки, которые перенесла Франс, и толькоудивлялась, как та могла их выдержать.

Но Тони только тихо улыбнулся и, повернувшись, нежнопоцеловал ее.

— Мне кажется, пока тебе об этом рано беспокоиться. Унас есть другие проблемы. Например, как бы выжить здесь, во Вьетнаме.

Это касалось их обоих.

— Ты понимаешь, о чем я. Это все-таки так страшно. Былмомент, когда я чуть не убежала.

— Конечно, тебе было не по себе, — согласилсяТони. — Но женщины как-то забывают про эти страдания. Должны забывать…Иначе они не согласятся больше иметь детей.

Теперь, помогая ребенку Франс появиться на свет. Тони вдругзатосковал по другой, мирной жизни. Она как-то забылась во Вьетнаме. Но теперьон снова вспомнил о ней. — Знаешь, я бы хотел еще иметь детей, —признался он.

— У тебя с ними неплохо получается, — сказалаПакстон, вспомнив, как весело он играл с Аном.

Но кто знает, представится ли им такая возможность. Ктознает, будут ли они живы, а ведь надо быть живым, чтобы иметь детей. И все жетеперь их связывало нечто большее, чем раньше, — тот момент, который онипережили вместе.

— Я люблю тебя, Пакс, — прошептал он в темноте.

— Я тоже люблю тебя, — прошептала она, засыпая вего объятиях и видя сны о ребенке Франс.

В октябре в Штатах объявили национальный мораторий,сопровождавшийся огромной антивоенной демонстрацией. Еще одна прошла в ноябре.Третьего ноября, выступая перед американцами, Никсон пообещал в ближайшее времязакончить войну, и все, кто слушал его и верил, были полны надежд.