Не стало Ана, не стало малышки. Той самой, которую онипринимали всего три с половиной месяца назад. И вот ее нет больше… Пакс… мир…Франс хотела быть с Ральфом, так было сказано в записке. Она хотела, чтобы всеснова были вместе, и она знала, какая ужасная жизнь ждет их в Сайгоне.

— Она могла поехать в Штаты , или могла… — говорилаПакстон, но Тони только качал головой. Он знал лучше. В Сайгоне без Ральфа онапревращалась в ничто. И вот она ушла, чтобы быть с ним, и взяла с собой детей.Все они сейчас, лежа на кровати, казались такими красивыми, такими милыми,нежными…

Пакстон и Тони долго стояли, смотря на них, потом Тони пошелзвонить в полицию. Когда они приехали, он объяснил, что здесь, по его мнению,произошло. Письмо, адресованное Пакстон, подтвердило его догадки В нем Франсснова благодарила ее и Тони за все, что они для них сделали, прощалась и желаласчастья и долгих лет жизни. Пакстон выронила письмо и зарыдала в объятиях Тони.Никогда она не видела и не испытывала ничего более ужасного. Она смотрела, каких уносили. Ана завернули в небольшое белое полотнище, малышку накрыли вместе сматерью. Этого Пакстон уже не могла вынести. Она все еще рыдала, когда Тонипривел ее в гостиницу и заказал две порции бренди.

— О Боже! Тони, но почему? Почему она это сделала?

— Она считала, что в этом ее долг.

Горечь утраты. Такой Пакстон еще никогда не испытывала.

Растерянность, отчаяние, печаль, одиночество. Она потеряладруга.

Неужели когда-нибудь это пройдет и она станет такой же, каки раньше? Тони знал, что" даже если так покажется, на самом деле прежнейПакстон не будет уже никогда. Они все здесь такие. Кусочки сердец отсохли иотвалились…

Прошло немало времени, прежде чем Пакстон почувствовала, чтопришла в себя хотя бы наполовину. Январь она прожила как в тумане, затемфевраль. И вот наконец в марте, когда начались тропические ливни, она сталапонемногу оживать. В общей сложности она пробыла :во Вьетнаме почти два года.Ас Тони она была вместе уже восемь месяцев, что здесь воспринималось как целаяжизнь. Говорить и писать о Ральфе, Франс и детях она просто не могла. Но вместоэтого писала о других, кого потеряла и о ком могла упоминать, не приходя всякийраз в состояние полного ступора. Однако Тони, конечно, был прав.

Они оба стали другими.

Теперь они реже выходили, а из-за плохой погоды пересталивыезжать на выходные за город, даже когда Тони получал увольнительную. Вместоэтого они сидели в комнате Пакстон, разговаривали, пили вино, любили другдруга, старались придать смысл тому, что происходило вокруг. Теперь Пакстонстала писать жестче, сильнее. Из редакции ей сообщили, что ее ждет премия, ноПакстон не заботили подобные мелочи. Они давно потеряли для нее смысл.Единственное, что было важно, — это выжить, увидеть окончание войны, бытьможет, вернуться домой и посмотреть, что там происходит, происходит ли вообще.

Теперь они часто говорили о Джое, и Пакстон убеждала Тони,что нужно писать мальчику чаще.

Срок службы Тони заканчивался в июне, и он твердо знал, чтобольше не будет продлевать его. А что делать вместо этого, он еще не решил.Больше находиться во Вьетнаме ему не хотелось, но он совершенно не был уверен,что готов вернуться домой. Да и Пакстон понятия не имела, что собирается делатьдальше. В прошлом году она сообщила в газету, что пробудет еще, год, но это жене имело силы закона — она может уехать раньше или позже. Они с Тони никогда необсуждали свои планы на будущее, зная, что во Вьетнаме это очень опасно.

Здесь все становились суеверными.

Но теперь они стали счастливее, сильнее и ближе друг кдругу, чем раньше. Смерть Ральфа, Франс и детей настолько потрясла Пакстон, чтоей надо было зацепиться за кого-то. Таким человеком для нее оказался Тони. Онатоже стала ему необходима. Правда, мысль о возвращении в Штаты пугала его, хотяон почти не говорил об этом. Единственное, что они решили, — съездить вмае в Гонконг, а уж потом видно будет. Пакстон до сих пор носила колечко,которое подарил ей Тони, когда они были там в последний раз. Так онаподчеркивала свою внутреннюю связь с ним. Кольцо с двумя сердцами — рубиновым ибриллиантовым. Тони трогало то постоянство, с которым Пакстон носила егокольцо. Он не давал ей никаких обещаний, ничего не требовал, но его сердцепринадлежало ей. Навсегда.

За три недели до предполагаемой поездки в Гонконг во времямуссонов Тони выехал на территорию, где несколько недель назад заселивьетконговцы. Они любили просачиваться во время муссона, ведь американцам неслишком хорошо удается преследовать их во время тропических ливней. Большевсего они страдают от постоянно мокрой одежды и особенно от того, что отсырости преют ноги.

Жарко, липко и влажно. Очень скверно везде, куда бы они нишли. Но нужно было выбить вьетконговцев с этой территории. Они вышли во вторники почти с ходу наткнулись на основную засаду. Пятнадцать человек полегло сразу,девять были ранены. Вертолеты кружили над самыми джунглями, но за завесой дождябыло невозможно ничего разглядеть, а самолеты-разведчики просто не моглиподняться в воздух при такой погоде, Отряду на помощь выслали второесоединение, появились новые убитые. Лейтенант получил несколько ранений. Прошлодва дня, прежде чем с колоссальными потерями всем удалось пробиться назад иотступить к базе в Кучи, унося убитых и раненых. Они вернулись мокрые, больные,выдохшиеся, потрясенные тем, через что им пришлось пройти. Они вернулись безТони Кампобелло. Он значился в списке пропавших без вести.

Лейтенант пришел к ней в гостиницу, чтобы сообщить о беделично. Но Пакстон догадалась обо всем задолго до того, как он постучал в еедверь. Уже два дня она почти не спала и ничего не ела — ее преследовало ужасноечувство, что с Тони что-то не так. И в то же время ей казалось, что он непогиб, а только ранен. И вот в дверях появился лейтенант. При виде его онапопятилась обратно в комнату, смотря на него с ужасом.

— Нет! — прошептала Пакстон, подняв руку, какбудто хотела, чтобы он ушел. Неужели снова? Не может быть. Этого она недопустит.

— Мисс Эндрюз, — сказал лейтенант, не зная, с чегоначать, — я решил прийти к вам сам.

— Где Тони?

Молчание показалось бесконечным, затем их глаза встретились,и он с горечью покачал головой:

— К сожалению, он пропал без вести. Больше ничего немогу сообщить. Никто, правда, не видел, чтобы его ранило или чтобы он упал… Нотам была такая заваруха… Ливень, вьетконговцы. Мы угодили в засаду. У нас былаошибочная информация, и они этим воспользовались. Мы многих потеряли,недосчитались и сержанта Кампобелло. Уходя, мы прочесали всю территорию, но еготела не обнаружили. Это, правда, вовсе не значит, что он жив. Больше ничего немогу сказать, кроме того, что он пропал.

— Его могли взять в плен?

От этой мысли внутри у нее все перевернулось. Она слышаланемало леденящих кровь историй о том, что делают вьетконговцы с пленными.Несколько месяцев назад Пакстон встречалась с одним американцем, которомуудалось бежать. И все же по крайней мере он жив. Значит, остается надежда. Бытьможет.