— Скажи, что случилось?

— Ральф… — Она смогла выговорить только имя, но Тонипочувствовал, как внутри у него что-то оборвалось.

— Все в порядке… дыши медленнее… задержи дыхание… — Оносторожно усадил ее на землю и сел рядом. — Ну что ты… Что ты, Пакс… — Онсам прошел через это и очень хорошо знал это состояние, видел такими других… апотом она рассказала.

— Он подорвался на мине два дня назад, когдавозвращался с Меконга. И никто не сказал мне. — Она отрешенно смотрела впространство, а затем вдруг зарыдала, сотрясаясь, в бессильной злобе и отчаяниизаколотила кулаками в его грудь. — Подонки… будь они прокляты! Этиублюдки… Они убили его… Столько лет не могли… и вот теперь… — Тони было тяжелоее слушать, но ему все это было очень, очень давно знакомо.

— Франс знает?

— Не знаю. Я ей еще не звонила.

Черт. С ребенком от американского солдата и с новорожденнойна руках… Как, черт возьми, она будет жить с двумя детьми-полукровками? Умиратьс голоду? Родители помочь ей не смогут, у них самих ничего не осталось. И никтоей не сможет помочь. Да, только этого ей и не хватало.

Тони обнял Пакстон и нежно поцеловал.

— Мне очень жаль, но надо ехать. У меня тут целаягруппа парней, которые ждут, когда я повезу их на учения. Как только мывернемся, я приеду к тебе в гостиницу. А сейчас я договорюсь, чтобы кто-нибудьотвез тебя обратно в Сайгон.

Она кивнула, как послушный ребенок, глядя мимо него, и онпобежал искать кого-нибудь, кто был занят меньше других, чтобы тот отвезПакстон.

— Будь осторожен! — крикнула она ему вслед, онмахнул ей рукой и уехал.

Всю дорогу назад Пакстон сидела словно в оцепенении. Она несказала ни слова молодому парню, который ее вез, не спросила, как его зовут, неответила ни на один его вопрос. Она просто сидела, уставившись в окно, инеотступно думала о Ральфе, о Франс, об Ане и малышке Пакси. Вернувшись вгостиницу, она вошла в комнату, бросилась на кровать и так лежала, смотря впотолок. Когда звонил телефон, она не снимала трубку. Поэтому, когда в восемьвечера Тони добрался до гостиницы, он был вне себя от беспокойства. Он подумалбыло, что теперь что-то случилось с Пакстон. Ведь тот мальчишка, которого онпослал с ней в Сайгон, так и не вернулся на базу. Напряжение начало сказыватьсяна каждом — все они пробыли во Вьетнаме уже слишком долго. Влетев в комнату,Тони увидел, что она лежит, смотря пустыми глазами в потолок.

— Малышка, возьми себя в руки. — Он лег рядом итихо сказал:

— Подумай, он сам шел на риск. Он же знал, что этоможет случиться в любой момент. Просто мы надеемся на лучшее, и он надеялся.

— Он был самым лучшим журналистом из всех, кого я знаю…Он был… моим лучшим другом… — пробормотала она и стала похожа на ребенка,который носком ботинка бросает камешки в реку. Затем она взглянула наТони. — Если не считать тебя. Но он был не просто другом, он стал для менятем, кем не смог стать мой брат Джордж.

— Я знаю. Мне он тоже нравился. Я встречал здесь многосимпатичных людей. Одним повезло больше, и они вернулись домой, другим неповезло. Если бы Ральф боялся смерти, он давно бы уехал отсюда.

Пакстон знала, что это правда, но это ничего не меняло.

Боже, как ей будет его не хватать.

— А что Франс? Что с ней теперь будет?

— Это, — мрачно ответил Тони, — другаяистория.

Будущее ее скорее всего окажется нелегким.

Он принял душ и переоделся. Они решили не звонить Франсзаранее, понимая, что, следуя правилам восточной вежливости, она будетговорить, что с ней все в порядке, даже если это вовсе не так. Поэтому они селив джип Тони и поехали без звонка.

Как и в ту ночь, когда родился ребенок, им долго никто неоткрывал, но Тони видел свет в окнах. Тогда они позвонили в другую квартиру. Ихобругали из окна, но все же впустили.

Пакстон и Тони подошли к ее двери. Было тихо, только изнутридоносились звуки музыки. Они долго звонили, но безрезультатно. В квартире былвключен свет, работало радио, но больше не было слышно ни звука. Тонивстревоженно посмотрел на Пакстон.

— Мне кажется, тут что-то неладно. Или я ошибаюсь?

Может быть, она слишком переживает и никого не хочет видеть…Но дети тоже молчат… Или они все ушли? Возможно, там просто никого нет? Может,зайдем попозже?

Но Пакстон молча покачала головой, у нее тоже появилоськакое-то странное предчувствие.

— Как бы попасть в квартиру? — тихо сказала она.

— Ты предлагаешь выломать дверь? — озабоченноспросил Тони. — За это нас могут арестовать.

— Думаешь, хозяин тут где-то рядом?

— Возможно. Не знаю, как у тебя с вьетнамским, но явряд ли смогу сообразить, как сказать «Извините, сэр, не могли бы вы впуститьнас в эту квартиру?». Ладно, обойдемся без хозяина. — Тони вынул изкармана складной нож и начал возиться с замком. Сначала ничего не получалось, ион уже хотел сдаться, но дверь неожиданно поддалась и медленно открыласьвнутрь.

У них обоих возникло странное чувство. Они так старалисьпроникнуть внутрь, но теперь, когда дверь наконец открыта, вдруг появилисьсомнения, а стоит ли входить? Это напоминало непрошеное вторжение.

Тони вошел первым. Пакетов последовала за ним. Они не знали,что увидят, и в первый момент почувствовали себя глупо, когда огляделись вокруги увидели, что в квартире царит идеальный порядок. Собственно, он был дажеслишком идеальным.

По-прежнему тихо играла музыка. В комнате Дна горел свет, иПакстон заглянула туда. Там никого не было. Тони вошел в спальню, но вдругостановился и инстинктивно поднял руку, загораживая Пакстон дорогу.

— Не ходи.

Но она шла слишком быстро и в тот же миг уже была в комнате.Как будто бы все в порядке. Они просто заснули.

Франс в своем аодай с нежной улыбкой на лице, прижимающая ксебе малышку в красивом крошечном платьице, которое шили, наверное, специальнодля нее. Маленький ан, как ангелочек, спал рядом. Он был в своем лучшемкостюме, волосы вымыты и аккуратно расчесаны. Пакстон все еще ничего непонимала. Она хотела сказать Тони, что надо говорить потише, чтобы не разбудитьих, но их уже не могло разбудить ничто. Тони убедился в этом окончательно,когда нагнулся над ними и коснулся лиц.

Они были мертвы уже довольно давно. Франс отравилась сама иотравила детей, как только узнала о гибели Ральфа. Рядом на столике лежалазаписка по-вьетнамски и письмо, адресованное Пакстон. Тони встал перед ними наколени, глаза его наполнились слезами Пакстон подошла и встала рядом. Она тожеплакала, а затем встала на колени и коснулась каждого из них, как будто хотелаблагословить.

— О Боже, зачем?.. — прошептала она. — Зачем?