– Так от них можно закрыться?

– Можно.

– И вылечиться?

– Тоже можно. Человек останется с измененным сознанием, ноуже будет поддаваться переубеждению.

Это было здорово. Значит, можно спасти всех на Новом Кувейтеи на других планетах Федерации Инея. И родителей Лиона тоже спасут… вот онобрадуется…

– Вы должны убить Бермана, – повторила Элли. Меня словнохолодной водой обдало.

– Элли, мы же не фаги, – сказал я. – Как мы проберемся кэтому Берману? Если он и впрямь миллионер…

– Он миллиардер.

– Тем более!

– Вы должны, – просто сказала Элли.

Наташа разочарованно смотрела на меня, будто ожидала, что яскажу: «Раз плюнуть!» Но я вовсе так не считал. Да и не хотел я убивать! Пустьдаже предателя! Я никого и никогда не убивал!

– Элли, у нас задание – жить и наблюдать! Нас вовсе не училивоевать! – быстро сказал я. Пусть думает, что угодно. Пусть думает, что я трус!

– Тиккирей, я передаю тебе приказ, – холодно сказала Элли. –Ты можешь отказаться, разумеется. За тебя ручался Стась. Если ты отказываешься,то проблемы будут лишь у него.

– Большие? – спросил я, чтобы хоть что-то произнести.

– Его разжалуют. Фаг без работы – жалкое зрелище, Тиккирей.Конечно, ему будет положена пенсия, жилье, всякие льготы, медалькакакая-нибудь. Только бездельничать фаги не умеют. Это входит в противоречие сих жизненными установками. Обычно они очень быстро умирают.

Меня загнали в тупик. Нет, не в тупик… из тупика есть толькоодин выход.

Я вдруг понял, что чувствовали мои родители, перед тем какиспользовать свое право на смерть. На самом деле понял. Это не тупик. Этословно коридор. И можно пойти вперед или назад. В одну сторону – очень страшно.А в другую – всего лишь противно. Но так противно, что лучше уж пусть будетстрашно.

– Мы же не сумеем, – сказал я. – Элли, мы только двоемальчишек. И девчонка. Мы не умеем воевать по-настоящему, даже Наташа,наверное, не умеет. И у нас оружия толком нет никакого. А этого Берманаохраняют небось как саму Инну Сноу. Мы только все испортим.

– Я помогу, – сказала Элли. – К Берману вы доберетесь.Вопрос лишь в том, согласны ли вы.

Я молчал. Наташка вопросительно смотрела на меня. Вот она-тобыла согласна, это точно. Ей ведь приходилось воевать.

– Ну? – Элли встала, уперла руки в бока. – Решай.

– Мы согласны, – сказал я. – То есть я согласен. Надо ещеЛиона спросить. Но как…

– Александр Берман находится на планете инкогнито, –отчеканила Элли. – Поэтому полноценная охрана не осуществляется. Берманпроживает в загородном правительственном особняке, окруженном системамиэлектронной сигнализации. Она будет отключена. Расписание прохода патрулей увас тоже будет. Внутренняя охрана особняка невелика – три человека. Вназначенное время все они будут под теми или иными предлогами удалены из жилойчасти здания. Вам останется всего лишь справиться с Александром и АлександройБерманами. А они совсем не бойцы.

– Мы справимся, – встряла Наташа. – Элли, все в порядке.Тиккирей просто не хочет рисковать, ведь это очень важное задание. Но мысправимся.

– Справимся, – подтвердил я.

– Хорошо. – Элли все-таки с сомнением посмотрела на меня, новроде бы отбросила колебания. – Наташа, встретимся завтра утром. Я сообщудетали.

Она пожала мне руку, словно мальчишка, а Наташу чмокнула вщеку. И вышла из беседки. Дождь еще накрапывал, мелко-мелко, будто в небетрясли частое сито.

– Тебя проводить? – спросил я, привставая. Провожать Эллимне совсем не хотелось.

– Не надо, не сахарная. – Элли усмехнулась, шагнула втемноту и через несколько шагов исчезла. Не видно, не слышно, будто раствориласьв лесу.

– Она фаг? – тихонько спросила Наташа.

– Что? Нет… вроде бы не бывает девчонок-фагов… А ты что, еене знаешь?

– Я днем вышла в город и позвонила на пристань, нашемучеловеку. Узнать, вдруг есть от деда весточки. Он и сказал, что со мной ищетвстречи подружка, с которой год назад мы жили по соседству. То есть на Авалоне,это он так намекнул…

– А она с Авалона?

– Угу. Она сказала, что ее тоже тайком десантировали.Наверное, что-то готовится.

Я понимал, что Наташа права. Империя не может большемедлить, вот-вот начнется война. И значит, каждый должен сражаться на своемместе. Если мы уничтожим предателя («уничтожим» – куда легче сказать, чем«убьем»), то это будет очень сильный удар по Инею. Словно мы разом уничтожилидесятки военных кораблей! А ведь эти корабли могли бы напасть на Авалон, Эдем,Землю, Карьер…

– Тиккирей, тебе что-то не нравится? – спросила Наташа.

Мы сейчас сидели совсем рядом и говорили шепотом. От этогополучалось… как-то странно получалось, будто мы не о войне говорим, а шепчемсяо чем-то секретном.

– Да. Она меня заставила согласиться. Понимаешь? Это не ярешил, это она за меня решила.

– Она ведь старшая.

– Подумаешь! Я не в армии, между прочим.

– А мне кажется, дело совсем в другом.

– В чем же?

– В том, что она – девочка.

Если бы было светло, я бы покраснел. Но когда знаешь, чтовсе равно тебя никто не увидит, то краснеть не получается.

– И вовсе нет! А если девчонка, так вела бы себя вежливо.

– Это сексизм. Ты еще скажи «карго», – съязвила Наташка.

– Девчонкам не идет командовать!

– А еще чего не идет? Может, и воевать нам нельзя? А мы вотвоюем, пока кто-то трусит! Подумаешь, в гипере они летать могут!

Наташка даже отодвинулась от меня, хотя раньше мы жалисьдруг к другу – так было теплее. И мне захотелось сказать что-нибудь ехидное излое. Например, про то, что вся их партизанская война только злит людей. Чтоони ухитрились ракетами разбомбить школы.

Но почему-то я сказал другое:

– Можем и в гипере. Я вот расчетным модулем летал.

– Ой, – сказала Наташа. И замолчала.

– И вовсе не в том дело, что она девчонка, – продолжил я. –Если ты будешь командовать, я не стану спорить. Ты ведь уже воевала, а я – нет.А про Элли я ничего не знаю. Ну ладно, пусть ее фаги послали. Пусть она самаяглавная. Но зачем так давить?

– Разве она на тебя давила? – удивилась Наташа.