– Сказала, что накажут Стася. А он мой друг. Лучший друг…нет, не так. Это другое. В общем, я не хочу, чтобы его разжаловали и он умер.Лучше я сам погибну.

– Но ведь этот Стась взрослый, верно? Значит, ты не долженза него переживать! – горячо сказала Наташа. – Он должен был принять правильноерешение, а если ошибся, то сам виноват и обязан понести наказание! Это ведь всезнают. Взрослые должны заботиться о детях, их оберегать и принимать правильныерешения! У них ведь больше жизненного опыта. Так что все правильно!

Я посмотрел на Наташку, и мне стало смешно. Когда я жил наКарьере, я бы с ней обязательно согласился. Ведь это абсолютно верно, всяприрода так устроена, а человек – часть природы. Нам на занятиях поприродоведению показывали, как волнуется кошка, если у нее отобрать котят. Иобъясняли, что это древние и полезные инстинкты, что потому и родители о насзаботятся, и все взрослые детей оберегают.

Только это все-таки не вся правда.

Если человек твой друг, то ты тоже должен о нем заботиться.Пусть он даже куда сильнее и умнее тебя. Пусть он даже в чем-то ошибся. Однаждыя этого не понял. Давным-давно. Три месяца назад. На Карьере, когда мама и папарешили умереть. Мы должны были остаться все вместе, пусть даже пришлось бы уйтииз купола. Или хотя бы я должен был этого захотеть, а не соглашаться сродителями.

Ну как это объяснить?

– Стась меня спасал, – сказал я. – Хотя вовсе не должен былэтого делать. Вот скажи, если бы твой дед попал в беду, ты бы его спасала?

– Он же мой дедушка…

– Ну и что? Зато старый и инвалид. Ты куда важнее дляобщества, зачем тебе из-за деда рисковать и волноваться?

– А я и не волнуюсь!

– Ага. Только утром побежала звонить, весточки узнавать.

Наташка помолчала. Потом сказала:

– Но это же неправильно? То, что я волнуюсь за деда, а ты –за Стася?

– Знаешь, мне кажется, что только так и бывает правильно, –сказал я.

Наташа взяла меня за руку и сказала:

– Ты очень странный, Тиккирей. Не обижайся. Мне иногдакажется, что ты всего лишь глупый и трусливый мальчишка, который случайно влезв опасные дела. А иногда что ты, наоборот, куда умнее и отважнее, чем все мы.

– А сейчас что кажется? – спросил я с любопытством.

– Что мы замерзли и простынем! – Наташка вскочила и стащиламеня со скамейки. – Пошли! Лион, наверное, всякую ерунду уже думает!

Лион ничему не удивился. Конечно, в общей спальне поговоритьмы не могли, поэтому ночью я разбудил его, и мы вышли в санитарный блок. Этотакая смесь душевой и туалета – огромная комната, где вдоль одной стены кабинкис унитазами, вдоль другой – умывальники, а вдоль третьей – душевые рожки. Незнаю, зачем сделали все вместе, будто на старом военном корабле. По утрам тутстояла страшная толчея.

Я быстро проверил кабинки, там никого не оказалось. Потом мыотошли к окну, и я рассказал Лиону про визит Элли и наше задание.

– Так я и думал, – сразу сказал Лион. – Еще на Авалоне.

– Что думал?

– Ну зачем фагам нас посылать на Новый Кувейт? Это дорого ивообще… какая с нас польза-то?

– Послали же.

– Вот за этим и послали. Мы – разменные агенты.

– Это как? – насторожился я.

– Я во сне про такое слышал. Разменный агент – это обычныйчеловек, которого чуть-чуть подготовили и отправили выполнять очень опасноезадание. Такое, с которого не возвращаются. Фаги знали, что придетсякого-нибудь грохнуть… вот для этого нас и используют.

Лион был серьезен. Он сидел на подоконнике иразглагольствовал, а я стоял перед ним и слушал.

– Почему именно нас? Зачем?

– Ха! Да это же любому ясно! Мы местные, с Нового Кувейта!Никто не сможет придраться и сказать, что мы – агенты Империи. Никакихдоказательств нет.

– Бич, – неуверенно сказал я.

– Мало ли… может, ты его у Стася взял.

– Стась бы не позволил нас на смерть отправить, – твердосказал я. – Никогда!

Лион пожал плечами:

– Может быть. А с чего ты решил, будто ему всю правдусказали? Он фаг. Это куда жестче, чем военный или полицейский. Это не простодисциплина, у него еще и мозги так устроены, что он обязан верить приказам.Даже если Стась подозревал дурное, что с того?

Я вспомнил, как Стась прощался с нами. И накатила тоска.

Он и впрямь что-то подозревал. Не нравилось ему, что насотправляют на Новый Кувейт. Не нравилось, но спорить с советом фагов он не мог.

– Так что же нам делать? – спросил я. Лион и впрямь оченьтолково все предположил.

– Выполнять задание, – сказал Лион.

– Но…

– А что еще делать? – Лион даже рассмеялся. – Прятаться тут?Все равно найдут. Или Флот начнет бомбить планету, и все… Лучше уж выполнятьприказ. Хоть какой-то шанс есть. А идти сразу против Инея и против фагов – этонадо полным дураком быть!

Он подумал и с сожалением добавил:

– Угораздило же нас прямо на головы девчонкам свалиться!Могли бы до сих пор в лесу жить.

– Ты на меня злишься? – спросил я. – Ведь из-за меня… невозьми я бич…

– Да брось, нас все равно бы сюда отправили, –пренебрежительно отмахнулся Лион. – Может, и бич тебе подсунули не для проверкиблагонадежности, а как провокацию. Не взял бы бич – придумали бы что-то другое.

Хлопнула дверь. В санблок вошел Питер, один из тех, ктооружию Инея не поддался, но и по жизни был не лучше отморозка. Хмуро посмотрелна нас, спросил:

– Курите, что ли?

– Нет, – ответил я. – Так, треплемся.

– Ну… – Питер нам не поверил, потому что специально пошел вкабинку поближе и, не скрываясь, потянул носом. Конечно, дымом от нас невоняло, и Питер сразу оживился еще больше: – Парни, дайте хлебнуть?

– Да не пьем мы ничего! – возмутился я. – Вот, погляди!

Я даже отошел от подоконника и повернулся кругом. Ну гдеможно спрятать бутылку, если на тебе только трусы и майка? Лион крутиться нестал, но сдвинулся по подоконнику, показывая, что за ним ничего нет.

– Ну и придурки, – решил Питер и покрутил пальцем у виска.

Элли с нами не пошла.

И даже не появилась, чтобы узнать, согласился Лион выполнятьприказ или нет. Будто не сомневалась в его решении.