Эдди взглянул на Роланда, но помощи не получил. Лицо стрелкаоставалось бесстрастным.

— У него был СПИД, не так ли? — спросил Эдди. — Какой-тогей, вампир третьего типа, укусил твоего приятеля и заразил его.

— Гей, — повторил Каллагэн. — Ты хочешь сказать мне, что этоглупое слово… — он не договорил, покачал головой.

— Да, — ответил Эдди. — «Красные носки» не стали чемпионами,а гомики — это геи.

— Эдди! — воскликнула Сюзанна.

— Слушай, ты думаешь легко быть человеком, который покинулНью-Йорк и забыл выключить свет? Будь уверена, нелегко. И, позволь мне сказать,меня не покидает ощущение, что и я отстал от жизни, — он повернулся кКаллагэну. — В любом случае, именно это с ним и случилось, не так ли?

— Думаю, да. Вы должны помнить, что я тогда многого не знал,а то, что знал, старался забыть. Очень старался. Первого вампира, первого«слабенького», я увидел в кинотеатре на неделе между Рождеством и Новым, 1976,Годом, — вновь с его губ сорвался смешок. — И теперь, вспоминая об этом, скажу,что кинотеатр назывался «Гейэти».[34] Разве это не удивительно? — он помолчал,в некотором недоумении оглядев лица стрелков. — Похоже, что нет. Вы вотсовершенно не удивились.

— Совпадения отменены, сладенький, — объяснила Сюзанна. —Наша жизнь больше похожа на реальность, которую создавал в своих книгах ЧарльзДиккенс.

— Я тебе не понял.

— И не надо, сладенький. Продолжай. Рассказывай своюисторию.

Старику потребовалось мгновение, чтобы вспомнить, на чем оностановился.

— Я встретил моего первого вампира третьего типа в концедекабря 1975 года. За те три месяца, которые прошли до того момента, как яувидел синее свечение вокруг шеи Люпа, я сталкивался еще с пятью или шестью.Только одного увидел с добычей. В одном из проулков Ист-Виллидж. Он, вампир,стоял вот так, — Каллагэн поднялся и продемонстрировал позу вампира, уперсяладонями в невидимую стену. — Второй мужчина, жертва, был между его рук, лицомк нему. Со стороны могло показаться, что они разговаривают. Целуются. Но я-тознал, знал, что происходит.

Другие… двоих я видел в ресторанах, они ели в одиночестве.Светились их руки, лица… свечение на губах напоминало размазанный черничныйсок… И их укутывал запах злого лука, — Каллагэн коротко улыбнулся. — Я вдругзаметил, как схожи мои описания. Должно быть, потому, что я не стараюсь описатьих конкретные черты, а наоборот, постоянно отмечаю общее. Пытаюсь понять. Досих пор пытаюсь понять, как мог существовать еще один мир, тайный мир, всевремя, рядом с тем миром, который я всегда знал.

«Роланд прав, — подумал Эдди. — Без воздействия ЧерногоТринадцатого тут не обошлось. Каллагэн этого не знает, но это так. С??едует лииз этого, что он — один из нас? Часть нашего ка-тета?»

— Я увидел одного в очереди в «Марин мидленд банк», где у«Дома» был свой счет. Днем. Я стоял к окошечку «Депозиты». Женщина — к окошечку«Снятие денег со счета». Свечение окутывало ее. Она заметила, что я смотрю нанее, и улыбнулась. Ничего не боясь. Флиртуя, — пауза. — Намекая на возможныйсекс.

— Ты их видел, потому что благодаря попавшей в тебя кровидемона-вампира, — кивнул Роланд. — А они знали о тебе?

— Нет, — без запинки ответил Каллагэн. — Если б смоглизасечь меня, вычислить, моя жизнь не стоила бы и цента. Я видел, что случилосьс Люпом, знал, что он стал жертвой вампира. И они тоже это видели. Унюхивали.Возможно, слышали колокольца. Они метили свои жертвы, чтобы другие моглислететься на них, как мотыльки на свет. Или собаки, которым всегда хочетсяпоссать один и тот же телеграфный столб.

Я уверен, что в тот мартовский вечер Люпа укусили впервые,потому что никогда раньше свечения вокруг его шеи не видел… или следов отукусов, которые могли показаться порезами от бритвы. Но потом его кусалимногократно. Наверное, влиял и характер нашей работы, может, их притягивал нашконтингент. Нравилась вампирам кровь, сдобренная алкоголем. Может, они от нее балдели.Кто знает?

В любом случае, именно из-за Люпа я впервые убил. Первого измногих. Произошло это в апреле…

10

Апрель, и в воздухе наконец-то запахло весной. Каллагэн в«Доме» с пяти часов, сначала заполняет чеки, чтобы оплатить полученные счета,потом идет на кухню. Готовит фирменное блюдо, которое называет жаркое из жаб склецками. На самом деле в жаркое идет говядина, но ему нравятся колоритныеназвания.

Попутно он моет освобождающиеся большие металлическиекастрюли, не потому, что в этом есть необходимость (на недостаток кухоннойутвари, в отличие от многого, в «Доме» не жалуются), но так учила его мать: накухне нельзя оставлять ничего грязного.

Одну из кастрюль несет к двери черного хода, прижимает кбедру, другой рукой поворачивает ручку. Выходит в проулок, с тем, чтобы вылитьмыльную воду в канализационную решетку, и останавливается. Это зрелище он ужевидел в Виллидж, но тогда двое мужчин (один — спиной к стене, второй — передним, наклонившись вперед, упираясь ладонями в кирпичи по обе стороны головыпервого) воспринимались скорее как тени. Этих он видит совершенно отчетливо, всвете, падающем из дверного проема, и того мужчину, который стоит спиной кстене, вроде бы спит, склонив голову на бок, открывая шею, Каллагэн знает.

Это Люп.

И хотя, распахнув дверь, Каллагэн освещает эту частьпроулка, да и не пытается скрыть свое появление, более того, напевает песню ЛуРида «Прогуляйся по диким местам», — парочка его не замечает. Оба в трансе.Мужчина, что стоит перед Люпом, выглядит лет на пятьдесят, в костюме, пригалстуке. Рядом с ним, на брусчатке проулка, стоит дорогой брифкейс, какиепродаются в бутике «Марк Кросс». Голова мужчины наклонена вперед. Открытые губыплотно прижаты к правой стороне шеи Люпа. Что там проходит? Яремная вена? Соннаяартерия? Каллагэн не помнит, да и значения это не имеет. Колокольца на этот разне звенят, но запах бьет с такой силой, что мгновенно начинают слезиться глаза,а из носа потекло. Обоих мужчин окружает темно-синее свечение, и Каллагэнвидит, как оно ритмично пульсирует. «Это их дыхание, — думает он. — Их дыханиевызывает эти пульсации. То есть свечение действительно существует».

Каллагэн слышит то ли чавканье, то ли сосание. Такие звукиобычно доносятся с экрана кинотеатра, когда мужчина и женщина страстноцелуется.

После этого он уже не думает, действует на автомате. Ставитна крыльцо кастрюлю с мыльной, грязной водой. Металл гремит о бетон, но парочкау противоположной стены ничего не слышит: окружающий мир для них не существует.Каллагэн пятится на кухню. На разделочном столике лежит мясницкий тесак,которым он только что резал мясо для жаркого. Широкое лезвие поблескивает. Онвидит в нем свое лицо и думает: «Что ж, по крайней мере я не вампир, моеотражение имеет место быть». А потом его пальцы сжимаются на обтянутой резинойрукоятке. Он возвращается на крыльцо. Переступает через кастрюлю с грязной,мыльной водой. Воздух теплый и влажный. Где-то капает вода. Где-то орет радио,оглашая окрестности песней «Кто-то сегодня спас мне жизнь». В воздухе стольковлаги, что фонарь в дальнем конце проулка окружает нимб. В Нью-Йорке апрель, ав десяти футах от того места, где стоит Каллагэн, не так уж и давнорукоположенный священник католической церкви, вампир пьет кровь своей жертвы.Мужчины, в которого влюбился Доналд Каллагэн.