И кто же тянул на язык? Просто в генерале ощущалось настоящее желание знать и понять, нетерпеливое и страстное – почти как у Хьюго, но обузданное, зрелое. Генерал казался честным, пусть и неприятно холодным, и не способным отбросить земные предрассудки.

Улану зажёг огонёк надежды на то, что хотя бы один землянин услышит, пойдёт и сделает что-нибудь ради предотвращения общей гибели. Те, кто пришёл после генерала – его следователи, – показались недалёкими и неумелыми в сравнении с генералом.

Уилл ожидал от них гораздо большего, чем тычок в лицо и несколько дней аккуратно устроенного голодания. Затем роботер ощутил себя почти забытым. Неделя прошла без каких-либо событий. Но Уилл решил быть настороже. Беда может явиться откуда угодно.

На стенах своего виртуального пространства Уилл тщательно изобразил то, что мог рассказать землянам, и то, что предпочёл бы утаить – например координаты системы Плодовитых. Но своей памяти не хватало, а без связи с подходящим компьютером не достичь других виртуальных пространств. Пришлось полагаться на человеческую, ограниченную способность запоминать.

Раздалось шипение, дверь открылась. Уилл сел и увидел незнакомца – мягкого, рыхлого человека с широко расставленными глазками и улыбкой уголком, одетого целиком в белое. Дверь закрылась. Незнакомец был один и без оружия, но было бы слишком наивным считать, что он явился целиком беззащитным.

– А, вы проснулись. Я так рад, – сказал гость. – Позвольте представиться: я – отец Габриэль Варгас, ваш новый главный следователь.

Уилл вздрогнул.

– А что случилось с генералом Улану? – растеряно спросил он.

Варгас махнул рукой.

– А, его отозвали. Вы и ваши друзья поступили под юрисдикцию инквизиции Высокой церкви. Теперь всё будет немного по-другому. Но беспокоиться совершенно незачем.

Он говорил добродушно, немного снисходительно, как с ребёнком.

– Вам повезло. Послушник Родригес решил, что вас стоит сохранить.

Уиллу услышанное не понравилось. И кто такой, чёрт возьми, «послушник Родригес»?

– Что это значит? И что с моими друзьями?

– Со временем вы с ними встретитесь, – заверил Варгас.

Несомненно, священник хотел приободрить, но масляный, нарочито благодушный голос показался зловещим.

– Однако перед тем случится много интересного. Во-первых, вы расскажете нам обо всём, что знаете. Мы хотим, чтобы вы помогли нам. Послушник Родригес решил, что из вас выйдет отличный вождь субсекты – конечно, только очень маленькой.

Он пошевелил пальчиками, похожими на хорошо откормленных личинок.

– Но тем не менее вполне законной, оформленной субсекты. Нам нужны люди вроде вас, чтобы привести галатеан к покорности после оккупации.

Уилл не верил своим ушам. Варгас сошёл с ума?

– Да вы шутите, – выговорил Уилл.

– О нет, нисколько! Я полностью серьёзен. Быть вождём субсекты – замечательное занятие. Вы будете жить очень даже неплохо, устанавливать законы для ваших Последователей. Конечно, большинство этих законов предложим мы, но не сомневаюсь: вы согласитесь с нашими рекомендациями. Видите ли, вы для нас идеальны. Ребята из отдела пропаганды полюбят вас как представителя угнетённого меньшинства Галатеи, наконец-то увидевшего свет истины.

Варгас благостно и до невозможности фальшиво улыбнулся.

– Я никогда не стану помогать вам, – сказал Уилл.

– Вы полюбите свою новую работу, – будто не расслышав, продолжил Варгас. – Конечно, мы не позволим вам оставить этот ваш интерфейс.

Священник указал пальчиком на шею Уилла.

– Это мерзость пред ликом господним.

– Вы разве не поняли? – осведомился Уилл. – Я скорее умру. К чёрту вас и вашего бога.

Варгас задумчиво кивнул.

– Конечно же, потребуется небольшое внушение, перевоспитание. Нельзя позволять, чтобы вы оставались настолько грубым.

Священник поднял руку, щёлкнул пальцами. В бок Уилла впилось что-то маленькое, острое. Роботер успел повернуться и увидеть, как в стену под потолком втягивается металлическая трубка. Затем в глазах помутнело. Закружилась голова.

Уилл осел на пол.

– Ну что, мы немножко устали? – благодушно осведомился Варгас. – Вот и прекрасно.

Очнувшись, Уилл обнаружил себя на полу камеры. Мысли мутились в отяжелевшей голове. Он со злостью подумал, что его снова отключили. По недавнему печальному опыту, всякий раз, когда Уилла лишали сознания, приключалось нехорошее. Он донельзя устал от беспомощности и бессилия. Но как болит голова!

Он медленно, стараясь не усилить боль, сел и вызвал сенсориум, чтобы подавить неприятные ощущения.

И – ничего. Сенсориум исчез.

Уилл дико вскрикнул и схватился за затылок. Там – участок искусственной кожи над вмятиной – местом, где был вшит интерфейс.

Позабыв о головокружении, роботер вскочил, в отчаянии прижал руки к ране. Он снова и снова пытался вызвать интерфейс, но безуспешно. Больше никаких виртуальных чувств и личного пространства. Рассудок упорно отказывался уходить из крошечной камеры.

То, что определяло всю жизнь Уилла с самого рождения, – исчезло. Исчез доступ ко всему созданному своим разумом, ко всему, что делил с другими. Уилл Куно-Моне больше не роботер. С таким же успехом ему могли отрезать руки.

Он закричал, вцепился себе в шею, забегал по камере, не в силах принять случившееся. Затем постепенно ужас вошёл в него – словно серая холодная рука стиснула сердце.

Уилл прислонился к стене, сполз вниз. Как можно вытерпеть крохотную комнатушку? Никогда в жизни его не запирали так в реальности. Да он же сойдёт с ума! Вдруг представилась с кошмарной отчётливостью оставшаяся жизнь: длинный тёмный туннель без спасения и выхода. Тюрьма, пытки и смерть. Уилл захихикал. По щекам покатились слёзы.

С шипением отворилась дверь, зашёл отец Варгас.

– И как мы чувствуем себя сегодня? – благостно осведомился он.

Уилл взвыл от ярости и кинулся с кулаками, метя в лицо.

Цели он не достиг. Он не успел сделать и шага, как его настигла боль, удивительная, отчётливая, резкая, мощная. Уилл никогда не испытывал такой. Она выжгла напрочь все мысли. Она наполнила всё естество. В мгновение Уилл весь сделался ею. Рассудок распался на части.

Он пришёл в себя, лёжа ничком посреди камеры. Голова кружилась, как и раньше. Боль исчезла, но память о ней ещё звенела в висках, словно эхо раздираемого металла. Уилл вздрогнул, судорожно вдохнул. Боль так вычерпала все силы, что невозможно было и пошевелить пальцем. Осталось лишь бессильно лежать, дожидаясь, пока угаснет ощущение чудовищного насилия над телом.

Краем глаза Уилл заметил маленькую пластиковую коробочку в руках у священника.