Но сегодня как-то все сошлось одно к одному. Все тужезатягивается петля подозрений, а Люку я так и не нашла. Домашние разговариваютсо мной сердитыми голосами, постоянно из-за чего-то злятся, полковник посадилпод домашний арест. Никому не интересно, что творится у меня в душе, ни одномучеловеку я не нужна, все эгоисты! Даже если меня запихнут в тюрьму, они необеспокоятся, небось и передачи не будут носить. А Александр Михайлович?..Хорош друг, абсолютно не верит мне и готов ради торжества правосудия отдатьменя на растерзание следователю. Еще позавчера Маня сказала, что я сварливая, аКеша хихикнул. Зайка сегодня решила, что я курю трубку, да еще и кофе накровать пролился. И Хучик намедни пописал в мои тапки… Обиды всплывали со днадуши, слезы лились и лились.

Виталий подсел поближе и начал нежно гладить меня по голове.

– Хорошо, хорошо, успокойся, ты самая красивая, умная, нуперестань.

Я прижалась к его пиджаку и вдохнула аромат дорогогоодеколона «Арамис». Вот человек, которому я нужна, настоящий рыцарь. Славабогу, что он встретился на моем жизненном пути… И я рассказала Орлову все.

Лучшего слушателя у меня никогда не было. Виталийсочувственно кивал, изредка ахал, поднимал кверху брови, но ни разу не перебили не переспросил. Наверное, журналисты-профессионалы приучены вниматьсобеседнику. Наконец я иссякла и перевела дух.

– Да, – пробормотал кавалер, – ничего себе история! А ты ужерассказала подробности своему знакомому? Ну, тому смешному толстячку, которогодети прочат тебе в мужья?

Я отрицательно помотала головой.

– Не рассказала и не хочу рассказывать. Он меня совершенноне уважает, только кричит и ругается.

– По-моему, ты абсолютно права, – оживился Орлов, – самисправимся, поймаем Люку, скрутим ей руки и доставим на Петровку, пусть он потомлокти кусает!

Я пришла в полный восторг. Наконец-то появилсяединомышленник.

– Вот что… – велел Виталий. – Ты ничего не бойся, якак-нибудь сумею защитить тебя. Жаль, что ты так поздно призналась.

Я с благодарностью взглянула на него. Все-таки тяжело решатьпроблемы одной, иногда хочется переложить часть груза на чужие плечи. Только,как правило, никто не спешит на помощь. Здесь же человек абсолютно бескорыстнозанялся моими делами, я даже не просила его… Слезы вновь хлынули у меня изглаз, но я почему-то перестала стесняться Виталия. В одно мгновение он стал дляменя близким, родным человеком.

– Езжай-ка домой, – ласково сказал Орлов, – выпей рюмашку,почитай детективчик, а я подъеду либо сегодня попозже, либо завтра с утра.

– Лучше вечером завтра, – проблеяла я, утирая сопли. – Мысобираемся устраивать торжественное зажигание камина.

– Что? – не понял Виталий.

– Семен Андреевич наконец-то закончил измываться надгостиной. Он что-то там нарушил в трубе, и камин не работал. Сейчас устраняетнеполадки. С утра они с Жорой втащат на место мебель, а в восемь вечера решилисобраться всей семьей и торжественно затопить камин в знак благополучногозавершения эпопеи… Катерина испечет фирменный торт, откроем бутылочку«Куантро». Приходи, дети вовсе не такие противные.

– Спасибо, дорогая, – ответил Виталий, – только, думается,мне не следует пока принимать участие в ваших семейных торжествах. Давайприучать твоих домашних к мысли о моем существовании постепенно, не надо ихзлить. Поезжай в Ложкино и ни о чем не волнуйся.

И он нежно поцеловал меня в щеку.

В машине я выудила из бардачка пудреницу и обозрела мордулица. Глаза припухли и превратились в щелочки, нос, наоборот, увеличился вразмерах и сильно покраснел, на щеках непонятные разводы и в довершение картины– размазанная по всей физиономии «несмываемая» помада от Диора… Если мужчиналасково целует такой натюрморт, это о многом говорит.

В Ложкино я прибыла в великолепном настроении. Зайкапо-прежнему лежала, зарывшись головой в подушку. Сверху, прямо у нее на макушкеустроилась кошка Клеопатра. Фифина развалилась у Ольги на спине. Наши кискиобладают невероятным чутьем. Стоит кому-нибудь из домашних занедужить, и онитут как тут. Сначала больное место подвергается энергичному обтаптыванию, потомс громким утробным пением сладкая парочка укладывается спать ровнехонько вэпицентре болячки. Маня страшно злится, когда получает очередную ангину.Клеопатра в этом случае устраивается у нее на шее. Мохнатый «воротник», весящийпочти семь кило, не слишком удобная штука, к тому же хвост «экстрасенса»регулярно оказывается у дочери во рту. Прогонять кошек бесполезно – дождутся,пока заснете, и вернутся. Покидают больного они только тогда, когда уверены,что исцеление близко. Кстати, именно кошки отучили Марусю заниматьсясимуляцией. Пару раз Маня накануне особо ответственных контрольных работзаваливалась под одеяло с предсмертной мукой на лице и громким криком: «Головаболит!» И каждый раз Кеша, возникая на пороге, заявлял ей:

– Не придумывай, быстро собирайся в школу.

– Ужасно заболела, – ныла хитрая девица.

– Позвольте вам не поверить, – настаивал брат, сам когда-тообожавший прогуливать школу.

Правильно считают, что самые ревностные ханжи получаются встарости из дам легкого поведения. Теперь Аркашка тщательно следит, чтобыМанюня, не дай бог, не пропустила занятия.

– Почему? – негодовала Маня. – Откуда ты можешь знать, чтопроисходит с моей головой?

– А где кошки? – вопрошал братец. – Почему не лежат на тебе?

Приехав домой, я тщательно умылась. Маруся на занятиях вВетеринарной академии, Кеша смотрит в столовой телевизор, Нюся, словно верныйпес, сидит рядом. Нет, еще несколько дней – и я выгоню нахалку. А то девицастала чувствовать себя здесь как дома.

Попив чайку, я поднялась наверх и принялась читать новыйдетективчик «Заря над моргом». Минут через десять глаза начали слипаться. Надоже так скучно написать, словно это не криминальный роман, а милицейский отчет сместа происшествия. Чего стоит этакая фразочка: «Посещение казино явилось дляЭлен спусковым крючком преступления». Внезапно в голову ворвалась мысль –казино! Вот где нужно искать Люку, небось она побывала во всех, а работникирулетки привечают таких ненормальных игроков, некоторых даже доставляют домой…

Соскочив с дивана, я посмотрела на часы – одиннадцать! Самоевремя ехать в злачные места. Вот только нужно убедиться, что домашние заснули.