– Гвардия, впер-ред! Рычаги на себя!

– Во! – сказал Мухомор Вадиму так, словно хвасталсяместными достопримечательностями. – Сидит – майор, а забор сносит – поэт.Слав, ты его за что?

– Знал бы за что, совсем бы убил, – серьезно ответилСлавик, пошатнувшись. – Браги не дает, рожа.

– Вы ж у него, поди, все выжрали?

– Тем более, – сказал Славик. – Вы-то привезличто-нибудь? Мы тут третий день гужбаним, с Бакуриным просто – вылезет утром навоздух, поглядит на небо в пустую бутылку заместо подзорной трубы и мигом снами согласится, что погода для работы самая неподходящая. Карасей наловили дочерта, ухи целое ведро стоит, а вот с водярой плохо, и продавать больше нечего…

– Сейчас что-нибудь придумаем, – почесал в затылкеХудой. – Денег мал-мал есть. А вот магазин закрыт… Томка что, с вами бухает?

– Ага. Там ее уже по второму кругу пускают… Сторонись!

Они кинулись с дороги в разные стороны, как воробьи из-подколес. «ГАЗ-53» с самодельной деревянной будкой, прикрывавшей только половинукузова, проехал мимо, вихляя, свернул вправо и ухнул передними колесами вединственную глубокую ямку, которая здесь имелась. Мотор моментально заглох, изкабины вывалился детина в такой же брезентовой униформе, кое-как утвердился наногах и, похоже, принялся мучительно соображать, где это он очутился.

– О, Вася прибыл, – констатировал Мухомор. – Какуспехи? Эй, Василь?

– Нормалек! – отрапортовал Вася, не без трудасфокусировав на нем глаза. – И бакуринский транзистор загнал, и твоихромовые сапоги… на хер тебе тут, Мухомор, хромачи? На танцы, что ли, ходить?

– Ну ты и курва… – беззлобно покачал головой Мухомор.

– Зато имеем флягу браги. Вон, в кабине, еле запихнул…

– Капает! – взревел Мухомор нечеловеческимголосом. – Ты же крышку на защелку не заложил! Вон, капает! Спасай брагу!

Все кинулись к кабине, опережая друг друга, вопя от избыткачувств. Мешая друг другу, не без труда выволокли из тесной кабины огромныйалюминиевый бидон, литров на полсотни – Вадим видел как-то по телевизору именнотакие, в них образцово-показательные доярки сливали молоко. Здесь, разумеется,молоком и не пахло, во фляге плескалась жидкость, цветом и запахом крайненапоминавшая какао.

– Какаовая, – блаженно принюхался Иисус. – Это вамне с куриным пометом, как в Парнухе… Взяли, мужики!

Они с Худым подхватили флягу за ручки и поволокли к избе,откуда как раз отъезжал «уазик». Вася орал вслед:

– Грузовик-то вытащим?

– До завтра постоит, – отмахнулся Мухомор. –Вадик, чего встал? Пошли «какаву» пить, как аристократы!

– Эй! – истошным голосом завопили сзади. – Эй,погодите, идолы тувинские!

Их гигантскими прыжками нагонял тот самый доморощенный чабан– полы брезентового плаща развевались, в руке мужичонка держал совершеннобесполезный теперь кнут, забыв о нем.

– Ага, – осклабился Мухомор. – Сработало…

Подбежав, пастух сгоряча продолжал в том же духе:

– Вы, идолы тувинские…

Славик моментально выдвинулся вперед, занес колун:

– Я тебе! Господ геофизиков сравнивать с языческими идолами?Пополам перелобаню, труженик пастушьего фронта!

– Ты, в самом деле, поосторожнее, – невозмутимо бросилИисус. – Не с бичевней общаешься, можно и по рогам схлопотать… Мало ты уМаксимыча через плетень летал?

– Мужики! – плачущим голосом воззвал мужичонка. –Ну ладно вам, что вы, как эти! Там ваша собачка овцу задавила, налетела, какдикий зверь, завалила и придушила моментом… Мне ж хозяева бошку отвинтят! Что жтеперь делать-то?

– Так бы сразу и сказал, – поморщился Мухомор. –Во-он, «уазик» стоит. Сходи к начальнику отряда, поплачь. Если хорошенькопопросишь, заплатит. Только овечку, чур, забираем, коли деньги плочены…

Славик матерно подкрепил его вердикт, многозначительнопокачивая топором с видом опытного палача. Чабан, затравленно шарахнувшись,обежал их по широкой дуге и помчался к указанной избушке.

– Ага! – захохотал Славик. – Вы что, Боя пускали?

– Да отвязался, – ханжески воздел глаза к небуМухомор. – И глазом моргнуть не успели, как смылся…

– Значит, будем с шашлычком, – безмятежно заключилСлавик, отбросил колун. – Ладно, я ему завтра ограду дорублю, куда он, нахрен, денется… Пошли «какаву» пить…

…Аристократическая «какава» по своему убойному действиюнапоминала молодое вино, которое Вадиму довелось не раз пробовать в Молдавии.От какао она ничем не отличалась и вкусом, сама лилась в глотку, но вскоре приотносительно ясном сознании руки-ноги отказывались повиноваться, а там наступалчеред мозгов. Правда, этот момент настал довольно поздно – и Вадим общался сновыми знакомыми довольно долго. Его очередным пристанищем оказалась небольшаяизбушка, где половину единственной комнаты занимали огромные нары с аккуратнымрядком спальников, а кроме нар имелись лишь бесполезная печь и самодельныйстолик. На нарах и расположились, сдвинув в угол уснувшую в спальном мешкеполуголую белобрысую девицу, здешнюю знаменитость Томку, и положив к ней подбочок столь же бесчувственного субъекта, худого, как жердь и бритого наголо, вэнцефалитке, но без штанов.

– Картина ясная, – сделал вывод Мухомор. – МихалычТомку отпежил, из спальника он еще вылез, а вот штаны надеть уже не сподобился,укатали сивку крутые горки… Разбудить, что ли?

– Сам разбудится, как брагу учует, – фыркнулСлавик. – Все равно сейчас кататься начнет.

– Это точно, – кивнул Мухомор, пояснил Вадиму. –Манера у человека такая – когда вырубится, начинает по нарам кататься. Может,снится, что он трактор, кто его знает… В Парнухе вот так же взялся кататься,когда никого в хате не было, а Васька на нарах пилу забыл. Михалыч по нейлысиной и прошелся. Мы потом заходим – мамочки! Все спальники в кровище,смотреть жутко, а он дрыхнет себе. Паша вбил в голову, что это мы Михалычабили, так до сих пор и не верит, что он сам…

– Поговори, – довольно внятно отозвался Михалыч, неоткрывая глаз.

– А кто в Береше теленка трахал? Наливайте… Где моя большаякружка?

– Насчет теленка – брешет, – сообщил Мухомор,подсовывая Вадиму эмалированную кружку, до краев полную «какавой». – Делотам было совсем не так. Избушку бабка нам сдала, а теленок остался в загородке.Стоит себе и стоит, придет она, покормит и уйдет. Вот кто-то, то ли Славка, толи Иисус, начал ему пальцы в рот совать. Остальные тоже подтянулись, всеразвлечение, потому что работы не было пять дней, дождь шел, пить и то надоело…Телок маленький, сосет пальцы, пасть у него жесткая, но кожу не сдирает. Стоялимы так, и тут спьяну пришло кому-то в голову – а ежели ему вместо пальца в ротчего другое засунуть? Ну, пошла дискуссия. Сошлись на том, что по дуростисосать будет. Ладно, идем дальше: возникает закономерный вопрос, кто ему свойсунет? Никто не хочет, все опасаются. Кто его знает, возьмет да отжует. Решилижребий бросать. Пока судили-рядили, пока обговаривали, орали на всю деревушку.Пошел какой-то абориген к бабке и орет: «Семеновна, беги скорей, твоего телкаэти идолы трахать хотят!» Бабка бежит, аж кости стучат… Вот и вся история.Увела она телка от греха подальше. А этот тут клевету разводит. Михалыч, хотьштаны надень…