Поняв, что его обманули, Вотчин попытался выгнать ее, ноЭмма Григорьевна была моложе, сильнее, и ее поддерживала ярость человека, укоторого хитростью отобрали предназначенное ему судьбой. Одного удара тяжелойстатуэткой из оникса хватило бы, но она все-таки ударила его второй раз послетого, как старик упал, чтобы не оставить ему ни одного шанса.

Дома, обнаружив, что русалки нет, Орлинкова не повериласамой себе. К счастью, муж еще не вернулся, и она поехала обратно и допозднаходила вокруг дома Вотчина, осознавая, что это может быть опасно, но не в силахостановиться. Безрезультатно. В машине она пыталась заплакать, но не смогла.Слез не было. Было только удивление и тупая боль оттого, что ее второй шанс насчастье окончательно потерян, и отныне исправить это невозможно. Все, что онасделала, было сделано зря.

Эмма Григорьевна встала, одернула пиджак.

– В понедельник меня не будет на работе, ИгорьСергеевич, – сказала она как ни в чем не бывало, накидывая на руку пальто.

– Эй, вы куда собрались? – Здоровяк перегородил ейдорогу.

Орлинкова надменно взглянула на него.

– Вы собираетесь задержать меня? С какой стати? Вы что,представители милиции? С дороги!

Бабкин нехотя отступил в сторону. Эмма Григорьевна прошламимо молчавших людей, отметила краем глаза, что ее „девочки“ в соседней комнатесидят неподвижно, как истуканы.

– Мы… мы так и отпустим ее? – не поверилаКатя. – Макар, Сергей, что вы стоите?! Она же убийца!

– Мы не имеем права задержать ее, – пожал плечамиИлюшин. – Все, что мы можем, – это предоставить всю найденнуюинформацию следователю. Но реальных доказательств нет и, возможно, не будет.

– Мы знаем, что она совершила преступление, – злобросил Кошелев. – И можем задержать ее до приезда милиции. Она же сбежит!

– Вы ее задержите? – Макар искоса взглянул на шефа„Эврики“. – Попробуйте, если хотите.

Они поспешно вышли из кабинета и обнаружили Орлинкову возлелифта в конце коридора. Она не смотрела в их сторону.

– Ну что? – спросил Бабкин. – ИгорьСергеевич, вы еще успеете ее задержать.

Кошелев взглянул на него, затем на Макара, выругался имахнул рукой.

– Фаина Григорьевна! – неожиданно позвал женщинуИлюшин. – Послушайте, у меня к вам только один вопрос!

Услышав обращение, Орлинкова застыла, но затем повернулась кМакару с непроницаемым лицом греческой статуи. Парень сделал несколько шагов понаправлению к ней и остановился, показывая, что не собирается ее преследовать.

– Что бы вы загадали? – громко и весело спросилон. – Неужели вы двадцать лет не могли исполнить свое желание и вам нужнабыла русалка? Или придумали что-то новое?

Двери лифта открылись, но Орлинкова не зашла внутрь.

– Загадала бы быть принцессой, а не лошадью, –ответила она, не повышая голоса, но Макар ее услышал. – Всю жизнь быперекроила. Жизнь-то моя была беспросветная, что в Кудряшове, что в Москве.Жалко, с судьбой не поспоришь.

Она шагнула в лифт, и двери за ней закрылись.

– Может быть, и поспоришь, – пробормотал Илюшин,вспоминая ровесницу Орлинковой – Наталью Котик, счастливую со своимимальчишками, мужем и котами.

Ближняя к нему дверь распахнулась, и мрачная квадратнаяженщина в черном вывалилась в коридор.

– Что за столпотворение… – начала она, метнувнегодующий взгляд на Капитошина и Катю, но заметила за ними Кошелева и осеклась. –Что происходит?

– От нас только что ушел навсегда еще одинсотрудник, – похоронным голосом произнес Кошелев и неожиданноусмехнулся. – Хорошо хоть, никого не угробил.

– Кто ушел? Какой сотрудник? Кого угробил?

Игорь Сергеевич вкратце объяснил, кто ушел и почему. АллаПрохоровна недоверчиво посмотрела на него, думая, что ее разыгрывают, но лицастоявших вокруг сотрудников были серьезными.

– Орлинкова? – с ужасом повторила она. – Ая-то…

Она хотела сказать, что собиралась заключить с ЭммойГригорьевной пакт о взаимопомощи в деле выживания Викуловой из коллектива, нововремя опомнилась. Та самая Викулова, которая выводила ее из себя, стояла вдвух шагах от нее и смотрела своими большущими карими глазами на Капитошина.„Совсем из-за него голову потеряла, – мысленно фыркнула Шалимова,испытывая удовлетворение хотя бы от того, что Викуловой предстоит литьнапрасные слезы по красавцу – все знали, что Таможенник не заводит романов наработе. – Ничего, милочка, тебе только на пользу будет пострадать немного.А то все слишком легко у тебя в жизни получается“.

Но, к ее удивлению, Таможенник обернулся к девчонке исказал:

– Катюха, я могу подвезти тебя до той квартиры, которуюты договорилась посмотреть. Игорь Сергеевич, у нас рабочий день закончился?

– Закончился, – сделав паузу, согласилсяшеф. – Надеюсь, таких рабочих дней у нас больше не будет. Да идите уже,идите.

Ошеломленная не меньше, чем остальные сотрудники, АллаПрохоровна слышала, как Капитошин сказал Викуловой:

– Я тебя в машине жду. Давай, собирайся.

И пошел за верхней одеждой и ключами, насвистывая о Катюше,выходившей на высокий берег.

Ехали они медленно, то и дело застревая в пробках. Возлекнижного магазина Капитошин остановился.

– Подожди, пожалуйста, я себе одну книжку хотел купитьна выходные, – попросил он.

Катя осталась в машине. Она сидела, рассматривая витринымагазинов, которые уже украсили перед Новым годом, и слушая шум машин. Улицусверху перекрывал огромный плакат. „С Новым годом!“ – было написано на плакатев окружении снежинок, а под восклицательным знаком стоял улыбающийся снеговик,на голове которого вместо ведра была отчего-то нарисована кастрюля.

Катя улыбнулась и поймала себя на том, что ей нравится ишумная улица, запруженная сигналящими машинами, и яркие витрины с мохнатымигирляндами, и дома, на которые падает неторопливый снег. Она больше неиспытывала ненависти к этому городу, который оказался лишь отражением того, чтопроисходило в ее душе.

„Все будет хорошо, – думала она. – Мне почти всеравно, что станет с ними – с Артуром, Седой, Дианой Арутюновной… И с ЭммойГригорьевной. Я хочу наконец-то жить своей жизнью, а не чужой. Только для своейжизни нужно кое-что исправить, даже если кажется, что признаться во всемневозможно“.

Катя достала телефон, набрала номер.

– Мама? – сказала она. – Мамочка, это я.Прости меня, пожалуйста. Мне нужно тебе кое-что рассказать…

– Сережа, ее задержали? – спросила Маша, накрываяна стол.