– Ты так говоришь «несчастный случай», будто это вовсене был «случай».

– Это был несчастный случай, – тихо сказалРеквием, не поднимая лица от моих коленей. – Карета, в которой мы ехали,перевернулась в бурю. Это было над обрывом, и как-то во время падения ему кусокдерева воткнулся в сердце. Весьма обычная смерть. – Голос звучалрасслабленно, отстраненно. Мы пытались вытащить деревяшку, но он не ожил. Потоммы узнали, что карету делал Уэлсли.

– А кто такой Уэлсли? – спросила я.

Ответила Элинор:

– Он много лет делал кареты в Лондоне. Человек он былблагочестивый, и ему претила мысль, что его кареты будут использоваться силамизла, так что он их освящал. Делал партию карет и приглашал местного священника.Свежеосвященные кареты при нашем приближении даже светились.

– А потом освящение выдыхается?

– Если в карете происходит достаточно «зла». – Онаобозначила кавычки в воздухе пальцами.

– Как на заброшенном кладбище, или на котором слишкоминтенсивно применяли черную магию, – сказала я. – Надо снова освящатьземлю.

– Довольно точная аналогия, – согласилась она.

Я посмотрела на Реквиема:

– А когда твой мастер погиб, Белль смогла вызвать тебяк себе?

– Да, – сказал он, – и если бы Жан-Клод непринял меня к себе, она могла бы сделать это снова.

– Как ты сумел уйти от нее второй раз?

– Жан-Клод изложил главное. Нас с Лигейей послали вдальние края соблазнить некоторых дворян, над которыми Белль хотела иметьвласть. Мы выполнили ее поручение, и дворяне сделали то, что хотела Белль, номы с Лигейей полюбили друг друга. Когда мы вернулись ко двору, меня больше нетянуло к Белль.

– Любовь, – сказал Жан-Клод. – Единственноелекарство – любовь.

– Вы с Ашером не одержимы мною – вот таким вот образом.

– Жан-Клод – твой мастер, и у него тоже есть ardeur.Что до Ашера… – она глянула на Жан-Клода, – я думаю, его защищаетлюбовь.

Я тоже посмотрела на Жан-Клода, и он отвел глаза. Я вроде быдопускала теперь, что Жан-Клод и Ашер ведут себя на манер кроликов, когда менянет, но спрашивать не спрашивала. Не спрашивай – не услышишь. Это правило меняпока что устраивало. Вчера вечером, глядя на Жан-Клода и Огги, я подумала: толи надо было спросить, то ли и так все ясно. Ой, слишком все это для менясложно.

От этой мысли я отмахнулась в буквальном смысле слова исказала:

– Я не могу рассчитывать, что Реквием в ближайшее времяв кого-нибудь влюбится.

– Non, ma petite.

– Так что мне делать?

– Возьми его в любовники, – сказала Элинор.

– Тебе легко говорить. Тебя никто не заставляетделиться собой еще с кем-нибудь, кроме твоего рыцаря.

– Это одна из причин, по которым я пришла к Жан-Клоду.Он разрешает мне оставаться с мужчиной, которого я люблю, и не заставляетложиться в чужие постели. Мою благодарность за это невозможно выразитьсловами. – Холодные голубые глаза обернулись ко мне: – Но во мне нетardeur'а. Я не наркотик.

– Ma petite, это обязательство ты должна выполнить.

– Обязательство? – вытаращилась я.

– Ты его к себе пристрастила. Будешь ли жестока, каксама Белль Морт, отвергнешь его, когда им владеет такое желание? – Онвздрогнул. – Я был таким же наркоманом, и меня выбросили за какое-томелкое прегрешение. У меня все тело болело от тоски по ней, и никакой секс ни скем другим не мог утолить этой жажды. – Он придвинулся, накрыл ладонью моюруку, которой я гладила волосы Реквиема. – Он третий в моей иерархии.Личность достойная и честная. Тебе нужна все более и более мощная пища, mapetite. Я думаю, если ты будешь достаточно хорошо питать ardeur, он успокоится.Но до тех пор, пока предлагаемая пища его не устроит, он будет искать ее сам.

– Ты хочешь, чтобы я спала с Реквиемом?

– Oui, я хочу, чтобы ты питала от него ardeur.

– Я думала, тебе не в радость делить меня с такимколичеством мужчин. Ты даже когда-то грозился убить Ричарда.

– Я тогда не понимал природу нашей совместной силы.Может быть, Белль набирала себе любовников не только из любви к этому занятию.Это мог быть не просто аппетит, но и практические соображения.

Я смотрела на него, ощущая тяжесть его ладони на своей руке,и Реквием под нашими руками застыл неподвижно.

– Я не могу удовлетворить все его нужды, Жан-Клод. Немогу добавить еще одного кавалера в свою бальную карточку.

– Ему не твоим кавалером быть нужно, ma petite, а твоейпищей. Это для еды, а не для чувств.

– Ага, вот то же самое я долго говорила про Натэниела.Так не получается – по крайней мере, у меня.

– И что ты предлагаешь, ma petite? Пока мы не будемзнать пределы твоей власти над другими вампирами, нужно будет вести себя снашими гостями очень осторожно. Мы должны окружить тебя достаточно мощнойпищей, чтобы ardeur не стал искать себе другой.

– А почему твой ardeur никого к себе не тащит?

– Ты его слуга-человек, – пояснила Элинор. –Ты несколько разгружаешь его силу.

– В каком смысле?

– Если бы у Жан-Клода не было тебя, то его ardeurименно это и проделывал бы, а тогда ему труднее было бы управлять своейтерриторией. Ты привлекаешь к себе, и он отвлекается меньше.

Я прищурилась на Жан-Клода:

– И ты это делаешь намеренно?

– Клянусь, что нет.

– Такова природа силы, Анита. Слуги-люди, подвластныезвери, pommes de sang – все это инструменты, помогающие мастеру наращивать силуи власть. Сила находит выход и пищу, и это позволяет мастеру города лучшеправить.

– Ты говоришь так, будто сила живая и разумная, самамыслит.

Элинор пожала плечами:

– Может быть, так и есть. Я знаю только то, что самавидела – как сила действует подобным образом у других мастеров. Не ardeur,другие силы.

Я вздохнула:

– Ага, и я, значит, должна быть девочкой-приманкой дляardeur'а, потому что Жан-Клода слишком отвлекло бы, если бы это был он.

– Да, – сказала она.

– Погоди, но у Белль ardeur в полной силе, куда полнеетого, что у нас сейчас.

– Но у нее нет ни слуги-человека, ни зверя еезова, – возразила Элинор.

Я посмотрела на Жан-Клода:

– Мне казалось, что каждый мастер имеет кого призватьна помощь.

– Белль не делится властью, – сказалЖан-Клод. – Ни с кем.

– Но ведь вы, вампиры, черпаете много силы от слуг и отподвластных зверей.