Нечестивец рассмеялся:

– Элинор, не нужно лести, мы поможем, если это в нашихсилах. Пусть только Анита нам скажет по-простому, чего от нас хочет.

Он обратил ко мне смеющиеся глаза, и мрачные глаза Истиныобратились следом за взглядом брата.

Я встретила их взгляды. Нечестивец смотрел так, будто всеэто – отличная шутка; как поняла я наконец, это была его версия непроницаемоголица. Истина выглядел спокойнее, лицо его было еще неподвижнее, но он уже былготов во мне разочароваться. То, что я не оправдываю его ожиданий, читалось налице ясно.

– Вам нужен приказ Жан-Клода? – спросила Элинор.

Истина покачал головой. Нечестивец сказал:

– Нет.

– Нет, – сказал Жан-Клод.

– Нет, – повторил Нечестивец и позволил себе едвазаметную довольную ухмылку.

– Кто ваш мастер? – спросила Элинор.

– Они, – ответил Истина, показывая сразу на меня ина Жан-Клода.

– Так почему же вас не устраивает приказЖан-Клода? – спросила она.

– Не он зачаровал Реквиема, это она, – пояснилИстина.

– Вы не согласны с Лондоном, что в ее крови течетardeur Жан-Клода?

Они оба покачали головой, и это движение было так синхронно,что видно стало, насколько они почти идентичны.

За обоих ответил Нечестивец:

– Воля Аниты и ее намерение – вот что нам нужно. –Он посмотрел прямо на меня. – Какова твоя воля, Анита?

– Освободить его от меня.

– Ты хочешь отменить клятву на крови и прогнать его обратнок Белль Морт? – спросил Нечестивец.

Реквием вцепился в мою руку:

– Пожалуйста, госпожа, только не это!

Я потрепала его по плечу:

– Нет, Реквием, ты не вернешься к Белль. Мы такогоникогда не допустим.

Он почти сразу же успокоился, а ведь не должен был. Такойсильный панический страх не мог исчезнуть так быстро. Еще один признак,насколько глубоко он околдован.

– Осторожнее со словами, – предупредилИстина, – потому что они опасны.

Перед тем, как заговорить снова, я сначала подумала.

– Я хочу, чтобы у него был выбор. Не хочу, чтобы оннастолько был лишен свободной воли.

– Почему? – удивился Нечестивец. – Почему длятебя так страшно, что ты его зачаровала?

Я посмотрела в лицо сидящего рядом Реквиема – он смотрел наменя с абсолютным обожанием. У меня в животе собрался ком. Сама мысль, чтокто-то может быть так на кого-то завязан, была невыносима, а от того, что яслучайно сделала такое с ним, меня начинало подташнивать.

– Я люблю Реквиема. Он отличный парень, тем более длявампира. И не хочу, чтобы он был вот такой – как раб какой-нибудь. На этопросто смотреть жутко.

– Лучше бы он был мертв? – спросил Нечестивец.

– Нет, – быстро ответила я. – Нет.

– Тогда что ты хочешь от нас? – спросил Истина.

– Я вызвал твое неудовольствие? – спросил у меняРеквием.

Я схватила его за здоровое плечо:

– Я знаю, что ты где-то здесь, Реквием. Возвращайся кнам. Услышь меня, Реквием, слушай мой голос, и вырвись на свободу.

– Я не хочу на свободу, – ответил он просто.

Я отодвинулась, он попытался меня удержать. Так что пришлосьбуквально отбросить его руку шлепком. И вид у него был очень… обиженный.

– Анита, прошу тебя, чем я тебе не угодил? Я сделаювсе. Что угодно, что ты попросишь, если только будешь питать от меня ardeur.

– Что угодно, – повторила я.

– Что угодно. Ты только скажи, и я сделаю.

– Освободись.

– Не понимаю, – сказал он голосом таким жеозадаченным, как его лицо.

– Именно этого я и хочу, Реквием. Чтобы ты освободилсяот того, что я с тобой сделала. – И в тот же момент я поняла, что говорюправду – именно этого я и хочу. – Ты – мастер вампиров. Мог бы бытьмастером города, будь у тебя чуть больше честолюбия. Ты можешь с этимсправиться. – Я смотрела ему в лицо, пытаясь увидеть, понимает ли он моислова. – Вернись к себе, или я не буду питать на тебе ardeur.

– Анита, я… я не…

– Ты сказал, что сделаешь что угодно, что я просила.Вот это и есть «что угодно», и это то, чего я прошу.

– Быть может, ты просишь то, что не в его силах, –сказал Нечестивец.

– Я ощутила его собственную версию ardeur'а – иликакого-то дара от Белль, который не называется ardeur. Реквием силен. – Яглядела в его лицо и пыталась показать ему свою уверенность, полнуюуверенность, что он это может. – Я хочу, чтобы из этих глаз на меня смотрелРеквием, а не какой-то околдованный идиот. Будь сильным мужчиной, которым тыможешь быть. Вырвись из-под чар настолько, чтобы говорить со мной. Я никогда ктебе не притронусь, никогда больше, если ты не дашь согласия. – Он гляделтак потрясенно, так загнанно, что я опустилась на колени и взяла в ладони еголицо. – Ты когда-то сказал, что свой талант считаешь способностью кизнасилованию, потому что он действует на тело, не трогая разума. Ты помнишьсвои слова, Реквием?

Он нахмурился, но прошептал в конце концов:

– Да.

– Если я возьму тебя вот так, это тоже будетизнасилование, а я такого не делаю.

Я смотрела на борьбу чувств у него на лице.

– Анита… я не знаю, как разорвать эти мягкие цепи.Когда-то на это хватило силы у любви, но без нее – пусть я буду в твоих шелковыхоковах. Свяжи меня, и пусть притянет меня к сладости твоего тела.

С этими словами он потянулся меня поцеловать, и мне пришлосьотодвинуться. Я слезла с кровати, от него. Хотелось удрать, вопя от досады,блин.

– Если бы Реквиема зачаровал другой мастер, что бы тысделала, ma petite?

Я подумала, морща брови.

– Попыталась бы разбить чары. Вызвала бы некромантию ипопыталась бы их разбить.

– Exactement.

– Но ведь это сделала я. Свои-то чары разве я смогуразбить?

– А почему нет?

Я снова задумалась.

– Ну, потому что… ну…

– Не твоя некромантия зачаровала его, ma petite, а твоясила, полученная через вампирские метки, через меня. Воспользуйся некромантией,чтобы освободить его, как использовала свою связь с волком, чтобы освободитьсяот Марми Нуар.

В этом был смысл, но…

– Я не знаю.

Он тихо заговорил прямо у меня в голове: