— Если проблема вся в Джейкобе и еще некоторых, то онаразрешима.

— Убить тех, кто идет против Ричарда, не исправитположение, Анита, — возразил Рафаэль. — Эксперименту с демократиейнеобходимо положить конец. Ричард должен стать суровее со своими противниками.Они должны его бояться, или будет еще один Джейкоб, и еще, и еще.

— Ты все правильно говоришь, Рафаэль.

— Раз ты не его подружка, не возлюбленная, то, боюсь,твое влияние на Ричарда окажется очень незначительным.

— Не уверена, что оно было сильным, когда мы ещевстречались.

— Если ты не приведешь его в чувство, то в конце концовРичард погибнет, и стаю возглавит кто-то другой, вероятно, Джейкоб. Первое, чтоделает грамотный узурпатор, это убивает тех, кто был ближе всего и лояльнеевсех к прежнему вождю.

— Ты думаешь, Джейкоб настолько практичен?

— Да.

— И что ты хочешь, чтобы я сделала?

— Я хочу, чтобы ты скрыла, что вы с Микой любовники.

Я оглянулась на Мику. Он пожал плечами, не изменившись влице.

— Я тебе сказал, Анита, что хочу тебя на любых твоихусловиях. Чем мне тебя убедить, что я говорил правду?

Я всмотрелась в его лицо, пытаясь обнаружить фальшь, но несмогла. Может быть, он настолько хорошо умеет лгать. Может быть, я слишкомподозрительна.

— В присутствии леопардов, в присутствии только их, мнебыло с тобой вполне уютно. Такое было чувство, что так и надо... а почемутеперь его нет?

Переглядывание затянулось так надолго, что мне пришлось егопрервать:

— Кто-нибудь из вас, может, все-таки ответит?

Рафаэль наклонил голову в сторону Мики, будто говоря: давайты.

— Ладно, — начал он, явно тщательно подбираяслова. Я почти могла ручаться, что тема ему не нравится. — Каждый пард,каждое сообщество оборотней, если оно здорово, обладает групповым разумом.

— То есть группа имеет идентичность? — уточнила я.

— Не совсем так. Это нечто большее... — Оннаморщил лоб. — Это как ковен, члены которого некоторое время совместноколдуют. Они становятся частями некоего целого, когда дело касается колдовстваили целительства. Целого, которое больше суммы частей.

— Хорошо, но какое это имеет отношение к тому, что мнебыло с тобой уютно, когда были одни только леопарды?

— Если у тебя особое чувство, когда вокруг тебялеопарды, значит, мы образуем групповой разум. Обычно для выработки такой связинужны месяцы. Может быть, это всего лишь связь между тобой и твоими леопардами.Приближающаяся перемена могла ее активизировать.

— Но ты считаешь, что дело не только в этом? Так?

Он кивнул:

— Я думаю, что ты образуешь групповой разум с моимпардом, что фактически решение об объединении пардов уже принято.

— Я еще ничего не решила.

— Правда? — спросил он. Такой он былрассудительный, сидя со сцепленными перед собой руками, чуть ко мне подавшись.Такой серьезный.

— Послушай, секс — это было чудесно. Но я еще не готовавыбирать свадебный сервиз, это понятно?

Под ложечкой у меня сосало чувство, близкое к паническому страху.

— Иногда за тебя выбирает твой зверь, — сказалРафаэль.

Я посмотрела на него:

— То есть?

— Если ты уже вошла в групповой разум его парда,значит, твой зверь принял за тебя решение, Анита. Это интимнее любовной связи,потому что ты берешь на себя обязательства не только перед ним.

Я вытаращила глаза:

— Ты говоришь, что я буду ощущать ответственность забезопасность и благополучие всех его леопардов, как и своих?

— Вероятно, — кивнул Рафаэль.

Я оглянулась на Мику:

— А ты? Ты ощущаешь ответственность за моих леопардов?

Он вздохнул, и это был тяжелый вздох, а совсем несчастливый.

— Я не ожидал такого быстрого образования связи.Никогда не видел, чтобы это случалось так сразу.

— И?

Он пошевелил губами, почти улыбаясь.

— И если мы действительно образовали групповой разум,то да, я буду ощущать ответственность за твоих леопардов.

— Что-то у тебя не очень довольный вид.

— Не хочу никого обидеть, но твои леопарды — полноебезобразие.

— Твои куда как здоровее, — огрызнулась я. —У Джины такой вид, будто ее слишком часто пинали.

Глаза Мики стали жестче, он всмотрелся мне в лицо:

— Тебе никто не мог сказать. Они бы не посмели.

— Никто и не настучал, Мика, но я это увидела, учуяла.Кто-то ее чуть не сломал совсем, и это было недавно или еще не кончилось.Неудачный бойфренд?

Лицо его закрылось. Ему не понравилось, что я вычислиласитуацию.

— Нечто в этом роде.

Но у него забился сильнее пульс, и я поняла, что он от менячто-то скрывает, что-то, чего боится.

— Чего ты мне не хочешь говорить, Мика?

Он глянул через мое плечо на Рафаэля:

— А дальше она с еще большей легкостью будет читатьмоих котов.

— Как и ты ее котов.

— Ее ребят и сейчас не трудно прочесть, — ответилон.

Я стала рассматривать его лицо. Он контролировал свое тело,держал его расслабленным, но я ощущала частоту его пульса — и страх, причем немаленький. Мысль, что я смогу читать его зверей, ужасала его почти докрайности.

Я положила ладонь на его сцепленные руки, и он обратил комне свои серьезные, настороженные глаза.

— Джине не понравится, что ты это знаешь.

— Ты, как ее Нимир-Радж, обязан ведь ее защищать отподобных мудаков?

— Я сделал все, что мог, — ответил он, но так,будто оправдывался.

— Набей морду этому типу и запрети ей с нимвстречаться. Вопрос простой, нечего его усложнять. Или она его любит?

Он покачал головой, не поднимая глаз, так крепко сцепивпальцы, что кожа побелела. Голос его звучал нормально и ровно, но все жеслышалось страшное напряжение.

— Нет, она его не любит.

— Так в чем же сложность?

— Сложность такая, что ты себе даже представить неможешь. — Он вскинул глаза, и в них теперь читался гнев.

Я протянула к нему руку — и опустила.

— Если мы действительно образуем один пард, если ядействительно ее Нимир-Ра, то моих зверей никто не тронет.