— Ты спасла жизнь нашего царя, — ответилмужчина. — Мы задолжали тебе одну жизнь.

— Даже если это будет твоя?

— Есть и такой шанс.

Я обернулась к женщине:

— И ты с этим согласна?

— Как сказал Игорь, мы тебе задолжали.

Мне всегда неловко, если кто-то ставит мою безопасность вышесвоей. Мне как-то не по душе само понятие телохранителя, но кто меняспрашивает?

Я протянула руку. Они переглянулись, затем ее пожали. Игорьтронул ее так, будто боялся раздавить, а Клодия стиснула достаточно сильно,чтобы я пискнула. Но я не пискнула, а приветливо ей улыбнулась, потому чтознала: настоящей травмы она мне не нанесет, ей просто хочется видеть, как яскривлюсь. От моей приветливой улыбки она нахмурилась, но руку отпустила. Тамалость болела, и если мои целительные способности не помогут, утром онапосинеет. Черт побери.

Рафаэль обернулся к кому-то из своих крыс, давая инструкции,и оставил меня наедине с телохранителями.

— Игорь — это твое настоящее имя? — спросила я.

— Кличка.

— А имя?

Он улыбнулся и покачал головой.

— Какое имя может быть хуже?

Улыбка растянулась до ушей.

— А может, лучше не говорить?

Я улыбнулась в ответ, и немного отпустило напряжение вгруди. Можно было бы даже подумать, что мне стало спокойнее — стелохранителями. Да нет, мне они и на фиг не нужны. Вряд ли они понадобятся, нолишний боец — это как лишний патрон: никогда не бывает лишним. Если онпонадобится, то хорошо иметь его под рукой, если нет — потом сунешь обратно вкоробку.

Правда была в том, что я ощущала себя защитницей своихлеопардов, а не защищаемой ими. Горько, но правда. И я не верила до концаМерлю, Ною и даже Мике. Он что-то от меня скрывает, а я такого не люблю. Естьженщины, которые никогда не бывают довольны.

Рафаэль стал обходить своих людей, вполголоса инструктируя.Мика пододвинулся ближе ко мне; Мерль и Ной сопровождали его почти вплотную. Япротянула ему руку. Он вытаращил глаза, но руку принял. От прикосновения егопульсирующего тепла у меня пресеклось дыхание. Такую же реакцию я увидела унего на лице. Что такое происходит? Я отняла руку, и это было как тащить еесквозь растаявший леденец очень густой.

Оглядевшись, я заметила, что, если не считать Клодию иИгоря, нас окружают только леопарды, Микины и мои. Встретившись глазами сНатэниелом, я почувствовала, как рванулась во мне сила. Я повернулась к Черри —и светлые глаза ее расширились. Сила шла так густо, что я будто дышалажидкостью, будто воздух с болью проходил в бронхи. Сила металась между мной иЗейном, Вивиан и Калебом, стоящим следующим в круге. Калебом, который мне неособо нравился. Но как только я взглянула в его лицо, между нами пронесласьдуга силы, как было и с другими.

Он ахнул, ухватился рукой за грудь, как от удара. И спросилпридушенным голосом:

— Что ты делаешь?

— Показывает тебе, что такое Нимир-Ра, — ответилМика.

Я повернулась снова к нему, но по дороге встретилась глазамис Ноем. Сила протянулась между мной и этим незнакомцем, и лицо его исказилосьстрахом. Я же была странно спокойна, чувствовала, что так и надо, что всехорошо. Джина придвинулась к Мерлю и перехватила мой взгляд. Сила прыгнуласквозь нее, из нее. Мы были будто огромная электрическая схема, соединяющаяся,брызжущая током, растущая. По лицу Джины текли слезы. Она тихо плакала,цепляясь за Мерля. Его взгляд я встретила последним, будто намеренно, и онпопытался отвернуться, но дело было не в том, чтобы скрестились взгляды, а втом, что я обратила на него внимание. Мой зверь, моя сила, моя энергия егозаметили.

И сила хлестнула сквозь него, потому что он сопротивлялсяей. Он попытался закрыться, но это было не в его силах. Не то чтобы я быладостаточно сильна, чтобы его сломать — я не пыталась. Скорее сила его узнала, ичто-то, может быть, его зверь, ответил ей. Мерль медленно повернулся ко мне, ина лице его была боль. А мне больно не было — было тепло, хорошо и чутьстрашновато.

Сила росла, завивалась туго, еще туже и заполнила весьокружающий нас воздух.

— Какого черта ты делаешь? — спросила Клодия.

— Ставит связь, — ответил Рафаэль и выдернул двухсвоих крыс из круга. Тут же круг сжался, будто вихрь, и заболели уши, как приизменении давления.

Мика встал передо мной. Остальные выстроились вокруг наскольцом, как по указанию хореографа. Мы поглядели друг на друга и протянулируки. Трудно было двинуться вперед, будто воздух затвердел, и надо было через негопробиваться. Пальцы соприкоснулись, ладони соединились — легко и быстро, какрыбы, вылетевшие из воды на воздух. Мы растеклись друг около друга, руки, теласоприкоснулись полностью, будто каждый мог войти в тело другого как в открытуюдверь. Его рот навис над моими губами, и здесь же была сила, дышала,пульсировала, обжигая губы. Я попыталась испугаться. Попыталась отступить, номне не хотелось. Будто взяла на себя управление та часть моего сознания, окоторой я не подозревала раньше, и никакое количество здравого смысла — илисомнений, — ее остановить не могли.

Это был не поцелуй, это было слияние. Сила лилась обжигающейволной из его рта в мой, из моего рта в его рот. Я ощущала всех остальных какполосы жара, мелькающие как спицы колеса, а мы с Микой были как ступица. Силабежала между всеми нами, текучая, горячая, растущая — и сливающая нас в одно.Расплавлялись границы, отделяющие нас друг от друга. Будто тело Мики и моестали дверью, и мы шагнули друг в друга, теснее, чем может соприкоснуться плоть,теснее, чем может биться сердце, и мой зверь с его зверем заклубились в нас,связывая как канат, проходящий через мясо, кожу, разум. И эти звери бросилисьнаружу, полетели по этим линиям силы и столкнулись. Я ощутила это какфизический удар, ощутила, как стали пошатываться остальные, когда нашинеразделимые звери пошли по кругу, лаская зверей наших леопардов. И онивернулись к себе в полыхании жара, будто стояли в середине костра, но это былорадостное полыхание, веселье, которого я никогда раньше не знала.

В этом приливе силы я увидела остальных леопардов. Я увиделаДжину, привязанную к кровати, а над ней мужчину, нависшего как тень, нечтодьявольское, что сила не могла ясно разглядеть. Мерль, покрытый ранами икровью, скорчился у стены, плача, Калеб с загнанными глазами и окровавленный.Ной, бегущий по коридору, а вслед за ним доносятся вопли, и он припускаетсильнее. Черри, лежащая в огромной куче теплых тел, рядом с Зейном, Натэниеломи мной. Воспоминания Зейна, как он сидит в кухне за столом с Натэниелом, ест исмеется, Вивиан в объятиях Стивена у них дома в кровати, Натэниел вспоминает,как я разукрасила ему спину, но ощущение мира, исходящее от него, сильнееощущения секса, будто с него сняли какое-то огромное бремя, и я увиделаГрегори, связанного рука к ноге, с завязанными глазами, с кляпом, в страхе. Онлежал голый на куче костей. И я знала, что это не воспоминание, что этопроисходит с ним сейчас, в эту минуту. Я это видела, ощущала его ужас, нопо-прежнему не знала, где он.