Только он мог привести людей к пещере. Как ни запутывал следы, очевидно, собаки взяли их еще у дома библиотекаря и преспокойно вывели своих хозяев к пещере. По ним же миновали ловушки, столь щедро расставленные Ксандром, но так и не спасшие драконов от пришедшей беды. И Эйкке боялся даже думать о том, не навлек ли он такую же беду на Касси с Ксандром и не встретит ли на Арене их, уготованных в качестве пищи тем самым драконам, которым они помогали…

Голова налилась такой болью, что Эйкке застонал. Тут же к нему бросилась Элийна: погладила по щеке, скинула со лба прилипшую прядь волос.

— Живой! Слава Ойре! — выдохнула она, и Эйкке наконец заставил себя разлепить глаза. Однако, едва заметив синяки и кровоподтеки на голых руках Элийны, снова зажмурился. Смотреть ей в лицо он вообще не мог.

— Прости… — с трудом протолкнул он слово сквозь словно бы перебитое горло.

— Я виноват…

— Не выдумывай, — ласково отозвалась Элийна и взъерошила ему волосы — кажется, у всех драконов была эта глупая привычка утешения. — Ты сделал все, что было в человеческих силах. Не стоит считать себя равным богам — это не доводит до добра.

Эйкке скривился, вспомнив любимую страшилку драконьих родителей. В ней рассказывалось об одном очень гордом и очень непослушном дракончике, который счел себя равным Создателям, а они за это обратили его в человека. В голове мелькнула какая-то острая мысль, но терзающая все тело боль не позволила ей развиться во что-то осмысленное.

— Мы лишились крыльев до того, как нагрешили, — глухо напомнил Эйкке.

— Но ведь мы еще и не умерли! — с силой возразила Элийна. — Эйкке, послушай, что я тебе скажу, и постарайся услышать! Я не верила, что отсюда можно выбраться. Как только увидела эти стены, эти решетки, эти цепи, как ощутила эту обреченность, решила, что здесь и будет моя могила. Вальде поддерживал меня, как мог, но он тоже не рассчитывал на спасение. Мы смирились с нашей участью и ждали только дня смерти.

А ты вернул нам надежду. Еще до того, как выбрался на свободу и стал помогать нам. Ты всегда был уверен, что сумеешь победить человеческую подлость и снова обретешь крылья. И в самых сложных ситуациях не терял присутствия духа и желания жить. И я убеждена, что именно они вытащили тебя с того света после боя и привлекли к тебе внимание Создателей. Они любят таких бунтовщиков и не оставляют их в беде. Понимаешь, что я имею в виду, Эйкке? Ты готов сейчас отчаяться и сдаться, но это неправильно! Ничего не потеряно, пока ты дышишь! Ничего не потеряно, пока есть надежда! А она есть — и ты лучше всех знаешь, о ком я говорю!

Эйкке одними глазами скользнул по камере: поворачивать голову тоже было слишком больно. Турме, Рейме, Тайра — вместе с ним и Элийной их всех пятерых заперли в пустовавшей раньше камере в самом дальнем и самом холодном конце подвала; там, куда не попадал свет и тепло даже летом. Ходили слухи, что когда-то это место использовали как изолятор для особо непокорных узников: гнетущая атмосфера, как у Камня Наказания в Драконьей долине, если не сводила бунтаря с ума, то надолго лишала его сил и желания проявлять характер, и Эйкке сейчас как никогда чувствовал, сколько правды было в этой истории. Душу — единственное, что вроде бы не должно было болеть после встречи с полицией, — будто бы выворачивало наизнанку и покрывало слоем горького безнадежного пепла, но глаза ребят смотрели на него с доверием и без единой тени упрека. Словно были согласны с Элийной.

— Или это они тебя и предали? — неожиданно резко спросила она и испытующе посмотрела на Эйкке. — Потому ты и маешься сейчас?

Он потрясенно поднял голову, забыв о боли от безумия подобного предположения. Чтобы Ксандр и Касси?!.. Да даже если они действительно женихом и невестой были, а Эйкке только под ногами им мешался…

Они бы никогда!..

Энда, Ксандр чуть стену кулаком не пробил, когда Эйкке о себе рассказывал, а Касси рыдала у него на груди, увидев мучения местных узников, — так невозможно притворяться, и Эйкке чувствовал их искренность и доверял ей’ И потом снова и снова получал доказательства их преданности и действительного желания помочь ему и его собратьям.

Ксандр пропускал занятия у любимого мастера, лгал отцу, рисковал жизнью, не жалея собственные изобретения ради того, чтобы найти кровь перламутрового дракона! Касси собирала для драконов одежду и сладости, отправлялась в ночные путешествия, латала его, напортачившего, лишь бы не отдавать в руки полиции — и теперь он должен был подозревать их в предательстве и гнилодушии? Да он скорее любого дракона обвинит в подобной подлости, чем этих двоих! И не имело значения, найдут они эту проклятую кровь или не стоило на это больше надеяться. Лишь бы беда обошла их стороной! О большем Эйкке уже и не просил небеса.

— Они тут ни при чем, Элийна! — мотнул он головой, чувствуя в себе силы отстаивать Касси хоть перед самими Создателями. — Если ищешь виноватого, остановись на мне. Ее я в обиду не дам, даже если придется сотню раз сдохнуть!

— Сотню-не сотню, а одного-то раза долго ждать не придется! — раздался из коридора издевательский мужской голос, и следом появился его обладатель — тот самый охранник, от которого они с Тидеем недавно спасали Тайру. Губы его растягивались в отвратительной победной усмешке, а в руках слабо дергалась связанная Хейда с кляпом во рту. — Ты не об этой ли девице беспокоишься, друг любезный? — еще более мерзким тоном поинтересовался он. — Так спешу поздравить тебя с удачным выбором. Сию девицу, собственно, вы и можете благодарить за то, что снова оказались в этой милой обители. А то мы с ребятами уже и заскучали.

— Хейда! — ахнула Тайра, и в голосе ее прозвучало столь явное недоверие, что охранник счел необходимым углубиться в подробности.

— Как есть, она самая, — подтвердил он и втолкнул пленницу в камеру. Хейда, не устояв на ногах, упала, и Элийна кинулась было к ней на помощь, но охранник рявкнул так, что она замерла на месте, боясь ослушаться. Хейда точно так же замерла на полу, словно признавая свою вину, и в камере повисла гулкая тишина. — Так-то лучше, — хмыкнул тюремщик и, с удовлетворением осмотрев всех узников, остановил взгляд на Эйкке. — Занятная, понимаешь, история вышла, — сообщил он и оперся спиной на решетку. Все пленники, кроме Хейды, были прикованы цепями к стенам — кто-то длинными, как Элийна, кто-то совсем короткими, как Эйкке, — а потому он не опасался нападения. И с каким-то извращенным удовольствием злорадствовал. — Поймали наши доблестные полицейские в городе девицу удивительной наружности и, не будь дуболомами, доставили ее к главному смотрителю Арены. Отец-то всех своих гостей с самого первого дня службы помнит, ну и обнаружил, разумеется, в данной девице почившую с миром драконицу Розу. Заинтересовался, само собой, стал допытываться, как такое могло произойти…

Эйкке дернулся, представляя, как именно они допытывались, а охранник только захохотал и с силой пнул его по колену. Эйкке заскрежетал зубами, но сдержал вскрик: не дождется, мразь такая! Пусть хоть по кусочкам режет! Не будет ему драконьих стонов!

— Вот и рассказала сия девица, что не только она спаслась с погребального костра, — уже чуть с меньшим энтузиазмом продолжил охранник. — Что есть и другие столь же удачливые особи и что живут они дружной драконьей стаей в некой пещере на краю Авгинского леса. И имена назвала, и ориентиры дала, и даже про ловушки рассказала, за то ей отдельное спасибо! Да, и Тидея вашего сдала как самого главного зачинателя дела по спасении местных ящеров. Он, кстати, и отпираться не стал: признал вину, облегчил свою участь. Так что на Арене встретитесь. А я с удовольствием посмотрю, как ты своего заступника жрать станешь! Племянничек!