Анна, Анна, если бы не твоя сучья натура, если бы не весьэтот кошмар с Егором, благодаря которому ты проникла в дом Леща, ты вполнемогла бы встать рядом с ним. И попробуй сказать, что это не понравилось бытебе…

Я все еще боролась с собой, хотя понимала, что ничего нельзяизменить. Дверь в мир Леща закрыта для тебя навсегда, ты остаешься в гнусномхлеву Лапицкого…

Хотя он не такой уж гнусный, этот хлев, если разобраться.

Если абстрагироваться от обстоятельств.

Если абстрагироваться от обстоятельств – это лучшеевоскресенье в моей жизни. В той части жизни, которую я помню. Я чувствоваласебя достаточно хорошо, и это немного, в самой глубине души, огорчало Леша: унего больше не было повода накрыть мою руку своей. А ему смертельно хотелосьэтого, я видела, каких сил ему стоит не поддаться минутному порыву. Ты, ковсему, и деликатен, Лешарик, ты слишком хорошо помнишь обстоятельства нашегознакомства, рана только-только начала затягиваться, тело Егора еще не преданоземле. Потерпи, милый, я вознагражу тебя, но и от тебя потребуется награда:докажи мне, что ты не так хорош, как кажешься, и я буду почти счастлива…

Лещ снова заказал еду в ресторане: теперь это был не ужин, аобед. И не французская кухня, а мексиканская. Само по себе неплохо, толькоочень много перца и пряностей.

– Может быть, позвать Андрея? – невинно спросила я. –Он, должно быть, голоден?

– Он не придет, – помолчав, сказал Лещ, и снова яуслышала в его голосе нотки плохо скрытой ревности, – в вашем-то возрасте,Лещарик, с вашим-то положением, и ревновать к несчастному спецназовцу? Простонесолидно, даже если учесть, что ревность – совершенно мальчишеское чувство.

– Почему?

– Я его хорошо знаю. Он придет в понедельник, потомучто ему сказано прийти в понедельник. Он никого не будет обременять.

– Тогда, может быть, хотя бы вынести еды?

– Нет. Скорее всего он просто не хочет, чтобы еговидели здесь, иначе он бы поднялся. Пусть все остается, как остается.

И снова – ревность, которую он даже не пытается скрыть. Пожалуй,мне хватит понедельника и вторника, чтобы ты, добрейшей души Лещ, сильнопожалел, что вывез Андрея из Югославии. Почему нет?

– Что ж, вы знаете его лучше.

– Теперь я в этом сомневаюсь. Во всяком случае, вы тожетеперь знаете его едва ли не лучше, чем я. Да и он сам. Или я ошибаюсь?

– Ошибаетесь, Миша. – Зафиксируй момент, Анюта: тыназвала его совершенно именем, и он потянулся навстречу ему; теперь главное незлоупотреблять этим. – Я не знаю. Я просто чувствую.

– Это одно и то же.

– Это разные вещи.

– Все-таки скажите мне, как такая женщина, как вы…Такой тонкий человек, такая умница… – А ведь я еще и красавица. Лещ, тебяожидает большой сюрприз, когда пройдет глаз и сойдут синяки с лица. Но покаспасибо и на этом. – Как вы можете работать секретаршей в каком-то заштатномагентстве?

Лещ слово в слово повторил реплику, которую я придумала заЕгора. Самое время о нем вспомнить.

– Егор тоже так говорил…

– Простите.

– Ничего. И я тоже не могла дать ему внятного ответа.

– Вы бы могли всего достичь.

– Я и так достигла всего, чего хотела. Я ничего неизмеряю ни деньгами, ни положением. Это глупо, я понимаю, Но нужно как-товыживать…

– Вы были замужем?

– Вопрос не в вашем стиле. Звучит пошловато. Нет, я небыла замужем.

– Убежденная феминистка, понятно.

Ты просто дразнишь меня. Лещ, ты прекрасно видишь, чтоникакая я не феминистка, я просто слабая женщина, которая пытается держатьсядостойно в тяжелых жизненных обстоятельствах. И ты хочешь, чтобы я доказалатебе обратное здесь и сейчас.

– У меня просто нет сил с вами спорить. Скажем, я ещене встретила человека.

– Но надежды не теряете.

– Я просто не думаю об этом. Он или будет, или нет,только и всего.

– А если… Если такой человек появится… Вы узнаете его?Вы не пройдете мимо? – Прекрасно, Лещ, прекрасно, и этот бархатный голос,должно быть, именно так ты обольщал всех своих карманных красавиц в промежуткахмежду Свазилендом и дружеской попойкой. Будем надеяться, что сейчас ты говоришьсерьезно, что тебе не нужен легкий флирт.

– Я думаю, он сам узнает меня. Подойдет и возьмет заруку. – Вот тебе, Лещарик, я снимаю с себя всякую ответственность.

– Так просто?

– Да.

* * *

…Егора Самарина хоронили во вторник.

Накануне, почти по всем каналам, прошли сообщения обубийстве журналиста. Компания Меньших посвятила этому репортаж, заявив, чтоначинает журналистское расследование, и дала анонс большой передачи о военнойафере в городе N. Уже в репортаже были расставлены некоторые акценты. Необошлось и без намеков на конкретные имена вдохновителей дела с техникой иконкретных его исполнителей. Лещ действительно имел бульдожью хватку, но времясейчас работало на меня. Он будет отрабатывать московский след, вести сложныепереговоры и торги (не так-то просто зацепить высокопоставленного чинушу), дажеесли его решили сдать. А я в это же время займусь непосредственно самим Лещом.

Я сама настояла на том, чтобы ехать на кладбище, – впротивном случае это выглядело бы подозрительно. Я должна, я просто обязанапроститься с близким человеком. Лещ отговаривал меня, но не очень в этомусердствовал: он понимал ситуацию и в то же время хотел защитить меня от лишнихпотрясений.

Одеться мне было не во что: секретарский костюмчик былбезнадежно испорчен (Лещ просто выбросил его, даже не спрашивая моего согласия),и три дня я провела в его рубахе. Лещ сам принес мне простое темное платье сеще не оторванными магазинными ценниками. Секретарские туфли на низких каблукахостались в силе.

– Платье должно вам подойти, – как будто извиняясь,сказал Лещ.

– Спасибо.

– И вот еще что, – он достал маленькую скромную шляпкус вуалью. – Так будет лучше. Чтобы никто не видел вашего лица.

– Моего избитого лица… Еще раз спасибо, Миша. Платьедействительно пришлось впору. Но сейчас это было неважно. Впервые за три дня япочувствовала испуг. Маленький, еще не оформившийся, он точил меня как червь.Только когда мы, сопровождаемые Андреем, сели в «Лендровер» Леща, чтобы ехатьна кладбище, я поняла его причину: я боялась встречи с мертвым Егором. Нужнособрать все свое мужество, чтобы не провалить дело.

…На кладбище было полно народу. Телекамеры, суровые молодыелица журналистов из компании Леща, никогда еще я не видела таких суровых, такихмолодых и таких открытых лиц: мальчики и девочки, превыше всего ценящие цеховуюсолидарность. Егор, Егор, при своей маленькой жизни ты, наверное, даже ипредставить себе не мог, с какими почестями тебя будут хоронить, каким героем имучеником тебя сделают. Ради одного этого я не отказалась бы умереть. Но это нетвой случай, я понимаю.