У раскрытой могилы стоял очень дорогой гроб – компания Лещадействительно все взяла на себя, – и весь маленький пятачок перед могилой былзавален цветами и венками. Тут же произошло что-то вроде импровизированногомитинга. Егора здесь не знал никто, но для всех он был еще одним – другом,братом, коллегой, – который погиб за торжество справедливости и торжествоинформации. Слова, которые в компании Меньших были синонимами. Вспоминалидесятки других имен журналистов, убитых так же, как и Егор Самарин.

Это было похоже на братство, такое искреннее и настоящее,что я прокляла себя за то, что настояла на поездке. Настояла на том, чтобыпопрощаться с человеком, которого сама же и убила, – верх цинизма, верхфарисейства, верх подлости. На моих глазах стояли слезы, и я уже не знала, когоже по-настоящему оплакиваю: Егора Самарина или себя самое, которой никогда небыть похожей на всех этих открытых и честных людей.

Так-то уж и честных? Анна, Анна, ты, как всегда, иезуитскимудра! Я взяла себя в руки, и после минутной слабости ко мне снова вернуласьспособность трезво оценивать ситуацию. А разве все эти люди не прибегают кзапрещенным приемам только для того, чтобы набить свои информационные блоки?Что она сотворила с горем Марго, вся эта журналистская шатия, которая дышитсейчас гневом и пафосом? Затравленная актриса была вынуждена уехать в Прагу,подальше от корыта прессы, в котором до сих пор полощется ее белье…

Я слышала за спиной чье-то спокойное тихое дыхание. Конечноже, это Андрей, мой добровольный телохранитель, можно даже не оборачиваться. Явдруг подумала о том, что если бы Лапицкому было необходимо убрать Леща, толучшей кандидатуры в киллеры и придумать было невозможно. Я бы так обработаланесчастного парня, что он спустил бы курок, веря, что служит интересам высшейсправедливости. А высшей справедливостью могу стать для него я, вот твои мечтыи сбываются, Анюта.

Лещ не отходил от меня. И когда началось прощание, он самподвел меня к открытому гробу. Я подняла вуаль и наклонилась ко лбу Егора.Человека, которого не видела никогда прежде и который был самым близким мнедругом, если верить легенде, сочиненной для Леща.

Так вот ты каков, Егор Самарин.

Егора убили двумя выстрелами в голову, но над егопростреленным черепом хорошо потрудились гримеры. Спокойное, ничем не привлекательное,маловыразительное лицо, которое не стало более значительным даже за порогомсмерти. Трудно представить, что такой человек добровольно отдал жизнь заабстрактные идеалы. Но в предлагаемые обстоятельства нужно верить, и япоцеловала Егора в лоб, ледяной и ясный. Никаких истерик, никаких слез, полнаядостоинства скорбь, здесь главное не переиграть…

Когда прощание закончилось и на закрытый гроб полетелипервые комья жирной апрельской земли, я отошла и прислонилась лбом к оградесоседней могилы, краем глаза наблюдая за Лещом. Андрей тенью последовал замной, он перекрывал обзор, но это и к лучшему. Я буду стоять здесь до тех пор,пока Лещ сам не подойдет ко мне.

Лещ подошел ко мне не один. С ним была женщина лет сорокапяти. Скорее всего это и есть его секретарша, верная, как собака, сокурсница,старая грымза, синий чулок, иначе и быть не может.

– Как вы, Анна? – мягко спросил меня Лещ и, пользуясьслучаем, взял меня за руку.

Я ответила на прикосновение легким пожатием и ничего несказала.

– Пойдемте.

– Да, сейчас.

Пока мы шли к выходу, я искоса наблюдала за секретаршей,которая, в свою очередь, не спускала глаз с руки Леща, поддерживающей меня залокоть. Да ты влюблена, линялая университетская кошка, подумала я, причемвлюблена много лет и влюблена безнадежно, только у безнадежно влюбленных старыхдев бывают такие заострившиеся от страсти черты лица.

У «Лендровера» грымза разлепила лезвия губ и с глухимотчаянием сказала:

– Лещ, ребята собираются. Помянуть. Лещ вопросительнопосмотрел на меня. «Поедешь ли, детка, помянуть своего друга в кругу незнакомыхлюдей? Я понимаю, это выглядит не совсем уместным, но, может быть…» – говориловсе его подобравшееся лицо. «Нет, я никуда не поеду, это действительно выглядитнеуместным», – так же, одними глазами, ответила я Лещу.

– Нет, Зоя. Я отвезу Анну. Я позвоню. Проследи за всем.

Что, получила, старая грымза? У тебя и до этого не былоникаких шансов, но теперь ты меня возненавидишь вдвойне, втройне только потому,что он поддерживал меня за локоть и разговаривал со мной одними глазами.

– Хорошо, Лещ. Я прослежу. Уже открывая дверцу машины,Лещ понял, что забыл нас представить. Представление вышло скомканным:

– Анна, это Зоя Терехова, второй в компании человекпосле меня. Зоя, это Анна…

Зоя Терехова быстро и с ненавистью пожала мне руку. Я струдом перенесла это пожатие: как будто бы в мою ладонь, подрагивая раздвоеннымязыком, на секунду заползла змея.

Бедный Лещ, ты столько лет бегаешь от испепеляющей страстисвоей некрасивой, но преданной секретарши, что готов присвоить ей любой титул,даже титул второго человека в компании. Шито белыми нитками, Лещарик, второйчеловек в компании носит совсем другую фамилию, но и без этой гюрзы тыобходиться не можешь…

Всю обратную дорогу мы молчали. Лещ сосредоточенно велмашину, я сосредоточенно смотрела перед собой. Сейчас мы приедем в егороскошный пентхауз и выпьем дешевой водки. Я выпью совсем немного, я еще слаба,поездка на кладбище отняла у меня много сил. Я буду молчать целый вечер, будурассеянно гладить голову Старика, который по-прежнему выказывает мнерасположение. Лишь ближе к ночи я смогу ожить и поговорить с Лещом, о чем-то вминоре, может быть, о смерти. Нет, лучше по-другому. Покойный Егор так любилжизнь, значит, можно ограничиться несколькими веселыми историями из жизниальпинистского бивуака (таких полуанекдотов у меня заготовлено несколько, и всеони действительно смешны, за несколько дней до операции я целый вечер провела снастоящим альпинистом, который успел наследить даже в Гималаях). И плавно выйтииз вод скорби в нейтральные воды, а потом – направиться к родным берегам нашихс Лещом отношений.

Приняв план за основу, я целый вечер внедряю его в жизнь.Все получается именно так, как задумано: безысходный минор, переходящий вистеричный мажор. Потом мажор становится осмысленным, потом накал страстейстихает. Мы снова предоставлены друг другу, если не считать торчащего во дворе,в своем стареньком «москвичке» Андрея.

Сойди к нам, тихий вечер.

– Почему вы не женитесь на Зое?

Вопрос застает Леща врасплох. Он смешно морщит лоб (движениелица, которое мне ужасно нравится) и касается носа кончиками пальцев.

– С чего вы взяли, что я должен жениться на Зое?

– Мужчины должны жениться на преданных и беззаветновлюбленных женщинах.

– Мужчины никогда не женятся на преданных женщинах.