Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вряд ли. Оливия чересчур чопорна и вечно заботится оприличиях. Правда, она настоящий ангел, если согласилась обременить себя такойобузой! Я пригрозила, что умру, если она не согласится сыграть мою роль. Вдетстве мы часто проделывали это. И Оливия всегда выручала меня из беды.
Виктория мечтательно улыбнулась.
– А вы, – подчеркнул Эдуар, – отнюдь неангел, скорее настоящая дьяволица, мисс Виктория Хендерсон. Какой гнусныйобман!
Но глаза его при этом смеялись. Таких женщин ему еще недоводилось встречать!
И тут он вспомнил то, о чем совсем забыл спросить:
– Какой срок она дала вам?
Виктория немного замялась, словно не решаясь признаться.
– Три месяца, – негромко обронила она наконец.
– А вы здесь уже месяц?
– Пять недель.
– Значит, времени у нас не слишком много?
Но оба понимали, что все может оборваться в любую минуту,что на войне люди живут одним днем, если не мгновением.
– Ваши принципы позволяют вам проводить время с женатыммужчиной? – напрямик спросил Эдуар.
Виктория невесело усмехнулась:
– А ваши? Позволяют встречаться с замужней женщиной?
– Я сказал бы, что мы два сапога пара, дорогая, и стоимдруг друга…
В этот момент они еще не знали, что повстречались со своейсудьбой, каждый обрел суженого, отныне и вовеки.
И вместо уверений в своих чувствах Эдуар притянул Викторию ксебе и поцеловал.
Хотя Оливия пообещала провести с отцом весь июнь, когданастало время ехать, поняла, что не может заставить себя покинуть Чарлза иДжеффри. За последние несколько недель в их существовании произошли разительныеперемены. С той самой ночи, которую они впервые провели в объятиях друг друга,Чарлз не мог от нее оторваться, и вот уже несколько недель в доме продолжалсянескончаемый медовый месяц, а Джефф за это время стал ей по-настоящему родным.Сбылось все, о чем мечтала Оливия, и лишь одна ужасная мысль омрачала сказку:она воспользовалась, как воровка, тем, что принадлежит сестре, украла ее мужа,пасынка и даже обручальное кольцо.
Единственным оправданием Оливии служило благоговение, скоторым она относилась к своим новым обязанностям. Она обожала своих мужчин и обрушивалана них все накопившиеся запасы невостребованной любви, но при этом повторяласебе, что когда-нибудь они за все воздадут должное именно Виктории, так что онаприносит сестре неоценимый дар.
Но временами она отчетливо сознавала, как дурно поступает, исгорала от стыда. Правда, все забывалось, стоило Чарлзу обнять ее или простодотронуться до руки. Их страсть достигла высот, о которых он и не мечтал и дажене подозревал, что Виктория способна на такое. Сначала он посчитал еечувственные порывы буйными и неукротимыми, но потом понял, что ошибся. Простоона оказалась способной на глубокое чувство и не боялась открыть перед нимдушу. Совсем как Оливия когда-то пыталась… но теперь он даже радовался, что еенет рядом. Чувства Чарлза к Оливии были слишком сложными, чтобы попробовать ихпонять. Но с ее отъездом в его отношениях с женой многое прояснилось, и теперьон никогда не спешил на работу.
Обычно они, смеясь как дети, возились и барахтались по утрамв постели, а вечером торопились поскорее лечь. С каждым днем они все раньшезапирались в спальне и с трудом дожидались, пока уснет Джефф.
– Мы просто бесстыдники, – беспомощно хихикнулаОливия как-то на рассвете, когда Чарлз бесцеремонно последовал за ней вванную. – Это непристойно!
Но она не слишком протестовала, когда он медленно взял еепод потоками теплой воды. Оливия тихо стонала, наслаждаясь его ласками, и ещечас спустя, готовя завтрак, ничего вокруг не видела: глаза словно заволоклоблаженной дымкой. Уходя, Чарлз игриво потрепал ее по попке. Но когда в домевновь стало тихо, Оливия бессильно опустилась на стул, спрашивая себя, какможет лишиться всего этого. Через два месяца Виктория появится и предъявитправа на мужа. Ужаснее всего было сознание, что сестра не любила и не полюбитЧарлза. Судя по его собственным репликам, рассказам Джеффа, Виктория с самогоначала не обманывала ее – брак их существовал только на бумаге. Но теперь…теперь стал явью и связал Чарлза и Оливию неразрывными узами. А бедняга и всамом деле ничего не подозревал. Страшно подумать, что произойдет, когдаВиктория решительно отвернется от мужа и пасынка. И Оливия понятия не имела,как разрешить эту проблему. Все, на что она оказалась способна, – осыпатьласками и похвалами, нежить и баловать как Чарлза, так и Джеффа.
А Чарлзу казалось, что он умер и попал в рай. Даже со Сьюзенон не испытывал ничего подобного, хотя опасался признаться себе в этом. Каждуюночь он отдавался экстазу и рождался вновь.
– Нам хватило всего года, чтобы привыкнуть друг кдругу, – как-то заметил он, когда они отдыхали после бурных любовныхигр. – Не слишком долго, верно?
– А по-моему, чересчур долго, – возразила Оливия,и Чарлз, откатившись, воззрился на нее.
– Что, по-твоему, было причиной таких разительныхперемен?
Он взглянул в глаза жены и испуганно вжался в подушку:слишком непривычно было видеть то, что всегда страшило его. Она словно открылаврата своего сердца перед человеком, который боялся и не хотел этого. Чарлзпоспешно отвел глаза и уставился в потолок.
– Думаю, я должен быть благодарен судьбе и не задаватьслишком много вопросов.
Но Оливию на миг пронзило странное ощущение, что в глубинедуши он уже все знает, пусть и не желает этого.
Позже Чарлз действительно ни о чем не спрашивал и даже неудивлялся тому, что она вечно забывает, куда подевала счета или всякие домашниемелочи. Даже Джефф иногда терял терпение в подобных случаях, но жена неизменнонаходилась в прекрасном настроении и Чарлз не хотел его омрачать ненужнымирасспросами.
Оливия едва сдерживала слезы, когда все-таки пришлосьуехать. У Джеффа кончились занятия, и они отправились в Кротон. Чарлз обещалприезжать по выходным и сдержал слово. Годовщина их свадьбы пришлась навоскресенье, и он решил остаться и на понедельник, чтобы как следуетотпраздновать знаменательное событие. Отец искренне радовался, видя, как онисчастливы. И даже Берти, подозрительно поглядывавшая на воспитанницу, немногосмягчилась.
– Ты должна потребовать у мужа роскошный подарок, вродебольшого нового дома, – шутливо советовала она, хотя обе знали, чтоВиктория должна унаследовать нью-йоркский особняк. Оливии достанетсяХендерсон-Мэнор, хотя она слышать об этом не хотела.
Последний год отец постоянно болел, а исчезновение дочерибуквально его подкосило. Но в последние дни ему стало значительно лучше: кашельпрошел, настроение поднялось, и он даже велел открыть бутылку шампанского вчесть годовщины свадьбы, а потом, как всегда, лег пораньше.