Четвертого июля, в День независимости, они, стоя на причале,смотрели фейерверк. Дом, арендованный Чарлзом, оказался очень уютным, и,проведя с семьей весь июль, Доусон первого августа вернулся к работе. Правда,он неизменно приезжал по выходным, и Оливия уже с пятницы начинала сгорать отнетерпения. Она и Джефф прекрасно уживались вдвоем, и мальчик никогда, даженаедине, не проговорился и не назвал ее настоящим именем. В одиннадцать лет онуже был достаточно умен, чтобы понять: о некоторых вещах лучше вообще неупоминать.

Они подолгу гуляли по берегу, пили чай с друзьями, бывали вяхт-клубе, собирали раковины, делали коллажи для Чарлза и даже как-тосмастерили матросский амулет, усаженный крохотными ракушками. Оливия щедроделилась с Джеффом своей любовью, нежностью и талантами. И Чарлз, приезжая вНьюпорт, неизменно понимал, что стоило отправиться в такую длинную поездку,чтобы увидеть их счастливые, довольные лица.

– Не знаю, как мне удается выжить без вас целуюнеделю, – сказал он как-то после ужина. Дни и в самом деле казались емубесцветными и пустыми, а дом – одиноким и заброшенным. Он оживал только рядом сженой.

– Как я жил до нашей встречи? – вздохнул Чарлз,целуя ее. Они стояли на балконе спальни, залитые лунным светом. Ночь выдаласьизумительной, тихой, теплой и звездной, и он хотел жену с новой силой, хотя онитолько что сплетались в страстных объятиях. Чарлзу нравилось прижимать жену ксебе, тихо говорить о пустяках и просто быть рядом. Но едва они вернулись вспальню, как он не смог устоять перед ее чарами. Весь первый год она держалаего на расстоянии и вздрагивала при одном прикосновении. Но сейчас онавоспламенялась от одного взгляда. И всегда была бесконечно чувственной, простоон не сразу сумел ее разбудить.

Все переменилось с той минуты, как Чарлз признался себе, чтолюбит ее.

Этой ночью, когда они лежали, тесно прижавшись друг к другу,Чарлз бережно гладил ее щеку кончиками пальцев. Теперь он желал от жены лишьодного, но боялся попросить: слишком хорошо знал ее отношение к этому предмету.Но, возможно, когда-нибудь Виктория отречется и от своих вольных идей. Она ужедавно не упоминала о суфражистских собраниях, хотя по-прежнему жадно читала вгазетах все статьи военных корреспондентов. Кроме того, она сдержала слово ибросила курить, и Чарлз прекрасно понимал, какого невероятного усилия этопотребовало. Он заметил также, что Виктория и спит по-другому – свернувшиськлубочком и прижавшись к нему. Раньше она отодвигалась как можно дальше, атеперь лишь довольно мурлыкала рядом, и это безумно ему нравилось.

Назавтра после его приезда они, как обычно, отправились наберег и устроили пикник на песке, а по пути домой зашли за покупками. Оливияпотребовала зонтик от солнца, утверждая, что от жары у нее кружится голова.Джеффу нужны были новые туфли: он так вырос за лето, что едва влезал в старые.Семейство оживленно переговаривалось, но тут Оливия случайно увидела, какмаленькая девочка выбежала на дорогу за мячом и оказалась между двумяэкипажами. Одна из лошадей испугалась и встала на дыбы. Мать малышкиистерически взвизгнула, но никто не бросился на помощь. Чарлз не успел сделатьи шага, как Оливия метнулась вперед, схватила ребенка и кинулась обратно. Девочкебыло не больше двух-трех лет, и Оливия сумела прикрыть ее собой. В это времялошадь снова опустилась на все четыре ноги и слегка задела Оливию копытом.Однако она все-таки успела перебежать на обочину, не выпуская ребенка. Волнениеи чересчур яркое солнце сыграли свою роль: перед глазами девушки все плыло, аот воплей разболелась голова. Лошадей придержали, мать ребенка рыдала, нянякричала на нее, малышка тоже плакала, а Чарлз, не обращая ни на кого внимания,ринулся к жене. Джефф не отставал от отца.

– Боже, ты что, решила покончить с собой? –обрушился Чарлз на нее, еще не успев опомниться. Неужели Виктория не понимает,как была близка к гибели?!

– Но, Чарлз… ребенок… крошечная девочка…

Жена смотрела на него широко раскрытыми глазами и, казалось,была в это мгновение так далеко, на другом краю света. С лица ее медленносбегала краска. Она слышала все, что он говорил, но внезапно что-то случилось.И хотя Чарлз продолжал шевелить губами, с языка не слетало ни звука. Он вдругпосерел и стал уменьшаться в размерах. Оливия недоуменно уставилась на Чарлза,и он с ужасом увидел, как она пошатнулась и, подобно растаявшему мороженому,«стекла» на землю. Он едва успел подхватить жену, прежде чем ее головаударилась о мощеный тротуар. Чарлз, перепугавшись, позвал на помощь. Он думал,что копыта почти ее не задели, но, возможно, дело куда хуже!

– Доктора! Пошлите за доктором!

– Что случилось? Что произошло? – спросилаженщина.

– Не знаю, – досадливо бросил Чарлз.

Оглянувшись, он увидел полные слез глаза сына. Чарлзволновался за жену и не знал, что сердце Джеффа разрывается из-за Оливии. Он немог второй раз терять маму!

– Все будет хорошо, сынок, – попытался успокоитьЧарлз, осторожно опуская Оливию на землю и подкладывая ей под голову пакет стуфлями Джеффа. Она была в глубоком обмороке.

– Нет, папа, она умерла, – заплакал мальчик.

Вокруг плотной стеной стояли люди, и Чарлз, опустившисьперед женой на колени, напрасно просил их расступиться, уверяя, что ей нечемдышать. Наконец появился доктор. Он велел перенести больную в ближайшийресторан и положить на банкетку.

Осмотр ничего не дал. Ни единого синячка, ни шишки; судя повсему, у нее не было сотрясения мозга, но в сознание женщина не приходила.Доктор растер ей запястья, обложил льдом затылок и виски. Наконец она медленнооткрыла глаза и, увидев обезумевшего Чарлза, спросила, что произошло.

– Ты спасла девочку, дура несчастная, и едва не погиблапод копытами лошади, – прошипел он, обуреваемый яростью, ужасом и едва непадая от облегчения. – Неплохо бы, если бы ты проявляла свой героизмгде-нибудь в другом месте, любимая, – выдохнул он, целуя ее руку.

Джефф поспешно вытер глаза, стыдясь своих слез.

– Прости, – едва слышно пролепетала она, скосивглаза на доктора. Тот послушал ее сердце и удовлетворенно кивнул. Ничегострашного, хотя…

Он спросил женщину, не хочет ли она лечь в больницу. Оливиянаотрез отказалась, но едва встала, как снова едва не потеряла сознание, ипризналась Чарлзу, что ужасно себя чувствует. Он, вне себя от тревоги, сновауложил ее на банкетку.

– Думаю, вашей жене нужно немного полежать и она придетв себя. Возможно, это тепловой удар и перенесенное волнение. Если понадобится,можете позвонить мне вечером, – дружелюбно сообщил доктор и вручил Чарлзусвою карточку. Чарлз оставил жену с сыном и пошел за машиной. Мальчик сострахом смотрел на тетку.

– Олли, как ты? – прошептал он.

– Джефф, нет, – взмолилась она, хотя рядом никогоне было. – Помни, что я тебе говорила.

– Знаю… просто я ужасно испугался… мне показалось, чтоты мертвая.