Джеффри спал в старой комнате Оливии, и ей было невероятнотяжело туда заходить. Видеть кровать, которую она столько лет делила с сестрой,было невыносимо. Она получила уже два письма от Виктории, отправленные на Пятуюавеню, и знала, что та работает в полевом госпитале и ухаживает за умирающими.Должно быть, ей нелегко. Видимо, со стороны все кажется намного проще; толькотот, кто побывал на войне и стал свидетелем суровой действительности, способеноценить труд сестры милосердия. Но, судя по письмам, Виктория была в своейстихии. И как бы Оливия ни скучала по ней, все же втайне сознавала, что радаотсутствию сестры, пусть и недолгому. Это давало возможность побыть еще немногос Чарлзом, и в эту ночь их ласки были особенно бурными.

Потом он заговорил об их печальном путешествии на«Аквитании», о своем тоскливом одиночестве и горьком разочаровании, и сердцеОливии сжалось от жалости и сочувствия. Пришлось сделать вид, что она всепомнит. Только сейчас девушка в полной мере поняла, как были несчастны оба.

Он снова сжал ее в объятиях, но на этот раз все былопо-другому. Сердца и души словно бы слились, они как бы стали единым целым, ипосле, лежа рядом со спящим Чарлзом, Оливия впервые ощутила себя замужнейженщиной.

Он, кажется, тоже почувствовал перемены, потому что дажеговорил с ней иначе. Их союз наконец-то стал не только физическим, но идуховным, и во вторник Чарлз с трудом оторвался от жены. Он не мог на неенаглядеться и, добравшись до Ньюберга, едва не повернул обратно. Вечером оннаписал ей письмо, в котором говорилось, как много она значит для него и каксильно он ее любит. Оливия долго плакала, читая драгоценные строчки. Жизнь никогдаеще не была так прекрасна!

Они с Джеффри почти каждый день ездили кататься. Он неплоходержался в седле, и Оливия учила его прыгать через препятствия, хотя Чарлзпостоянно тревожился, что мальчик упадет. Он не переставал удивляться, чтоВиктория уделяет столько внимания пасынку, хотя не так любит лошадей, каксестра, но она стала совсем другой за последние два месяца и, наверное, хочетподружиться с Джеффом. Она все больше напоминала ему Оливию – всем своимповедением и манерами.

Оливия, со своей стороны, старалась почаще «срывать злость»на муже и пасынке, подражая Виктории, но в отличие от сестры потом долготерзалась угрызениями совести и целый день старалась загладить свою винудобрыми словами и самоотверженными поступками. Говоря по правде, Джеффу мачеханравилась. И хотя он по-прежнему тосковал по Оливии, все же старался проводитьбольше времени с той, кого считал Викторией. Он то и дело вспоминал о тетеОлли, и было очевидно, что рана все еще свежа. Оливия мучилась сознанием того,что причиняет ребенку боль и ничего не может с этим поделать.

Чарлз должен был провести с ними последнюю неделю июня. Задень до его приезда Оливия и Джефф, как всегда, отправились на прогулку. Ониуже возвращались, когда она перепрыгнула через ручей и лошадь оступилась.Оливия едва не соскользнула на землю, но удержалась. Правда, кобылка немногозахромала, и наездница спешилась, решив вести ее в поводу. Добравшись доконюшни, девушка осмотрела ногу лошади, и оказалось, что в подкове застрялкамешек. Оливия схватила заостренную железную палочку, но животное, испугавшисьрезкого движения, заржало и метнулось в сторону, а палочка вонзилась в правуюруку Оливии, как раз между пальцами. Из ранки брызнула кровь, и помощник конюхапомчался за полотенцем, а Роберт, старший конюх, увел лошадь и сам занялсякамешком. Джефф едва не плакал, пока Оливия держала ладонь под проточной водой.

– Наверное, нужна пара швов, мисс Виктория, –сочувственно заметил один из слуг, но девушка храбро отказалась и, немногоослабев от боли и вида крови, села на ящик, услужливо поднесенный Джеффом.

– Тебе плохо, Виктория? – испуганно спросилмальчик. Его чуть подташнивало, и он старался не смотреть на ее рану.

– Все в порядке, – заверила она, опуская головупониже, чтобы прийти в себя. Конюх продолжал качать насос, и когда Оливияпосчитала, что рана очистилась, протянула руку Джеффу, державшему полотенце, ипозволила мальчику поиграть в доктора. Но он отчего-то уставился на ее ладонь игромко охнул. И весь его мир внезапно перевернулся. Она не вспомнила о родинке!И теперь он точно знает, кто перед ним!

– Тетя Олли, – прошептал мальчик, не в силахповерить увиденному. Мачеха и вправду изменилась, но он в жизни не предполагал,что они посмеют так надолго поменяться местами! – Где… – начал он, но тутк ним подошел Роберт.

– Ну как? – взволнованно осведомился он. –Позвать старого дока?

– Нет, все хорошо, – отказалась Оливия, боясь, чтодоктор тоже заметит родинку. Может, и ему известно, в чем дело, не говоря уже оБерти. Нет, она не посмеет никому показать рану.

– Ничего страшного, Роберт. Я просто испугалась.

– Хорошо еще, что палка не прошла насквозь, миссВиктория, – заметил Роберт, качая головой – Перевяжите хорошенько, не тозанесете заразу.

Джеффри последовал его совету, постаравшись скрыть приметуот посторонних глаз, но, как только они остались наедине, широко заулыбался. Онне потерял свою Олли!

Оливия крепко прижала к себе мальчика. Она в жизни невидела, чтобы ребенок был так счастлив!

– Я же говорила, что никогда тебя не покину, –прошептала она.

– А папа знает? – смущенно спросил Джефф.

– Никто не знает, кроме тебя, милый. Только не говориникому. Поклянись, что сохранишь тайну.

– Обещаю, – серьезно ответил мальчик, и Оливияпоняла, что он сдержит слово, хотя бы потому, что со всей страстью не желалвозвращения мачехи. Не то чтобы она была злой и жестокой, просто равнодушной. Ион платил ей тем же.

– Папа очень рассердится, когда узнает? –встревожился Джефф.

– Наверное, – вздохнула Оливия. Зачем лгать, она ибез того обманула мальчика.

– И прогонит тебя?

– Вот этого не знаю. Нужно быть начеку и не выдатьсебя. Пока мы вместе и будем этому радоваться. Джефф, я не шучу: ни одна живаядуша не должна об этом проведать.

Она умоляюще посмотрела на мальчика.

– Я не болтун, – с оскорбленным видом заверилДжеффри и, обняв тетку за талию, повел к дому.

Последнюю неделю июня Чарлз провел в Кротоне, с женой иДжеффом. Рана Оливии уже успела зажить, и Джефф крепко держал слово. Он нисловом не обмолвился о своем открытии и вел себя как обычно, ничем не даваязнать, что владеет секретом. Несколько дней Оливия волновалась, что ееразоблачат, но постепенно успокоилась и все потекло по-прежнему. Отец прекрасновыглядел, Берти расстраивалась из-за скорой разлуки, а Доусонам не терпелосьпоскорее отправиться на побережье. Чарлз снял для них особнячок в Ньюпорте.

Как обычно, здесь отдыхали Гоулеты, Вандербильды в роскошныхдомах, скромно называемых «коттеджами», ежевечерне устраивались вечеринки, балыи концерты. К тому же и погода была чудесная. Джефф обожал плавать вместе смачехой, и Чарлз был на седьмом небе от счастья.