Облокотившись на руку, Зак тщетно пытался успокоить ее,убирая со щек влажные шелковистые пряди, но у него самого в горле стоял комок,и когда он заговорил, его голос казался более хриплым, чем обычно:

— Джулия, если бы я мог повернуть время назад, я бы никогдане допустил того, что только что произошло. Все, что я делал до сегодняшнегодня, объяснялось по крайней мере жизненной необходимостью. Но это… — Он осексяи, судорожно сглотнув, убрал с виска еще один влажный каштановый локон.

Не видя ее лица, он не мог быть полностью уверен в реакциина свои слова, не считая того, что теперь она затихла и даже немногонапряглась.

— То, что я только что сделал с тобой, — совершеннонепростительно. Конечно, этому могут быть всевозможные объяснения, но не можетбыть никаких оправданий. Ты же не настолько наивна, чтобы не понимать, что пятьлет в тюрьме… — Он вдруг замолчал, запоздало сообразив, что теперь ко всемсвоим «подвигам» он добавил еще и оскорбление, поворачивая все так, как будтопосле долгого воздержания ему бы подошла любая женщина. — Но не подумай, чтоэто было основной причиной того, что произошло сегодня. Основная причиназаключается в том, что я хочу тебя с той самой минуты, как… — Отвращение иненависть к себе оказались настолько сильными, что он не окончил фразы.

В комнате воцарилась тишина. Когда женщина, лежащая в егообъятиях, наконец заговорила, голос позвучал неожиданно мягко:

— Продолжай.

Не веря собственным ушам, Зак опустил голову, тщетно пытаясьразглядеть ее почти неразличимые черты.

— Что ты сказала?

Джулия слегка потерлась нежной щекой о его грудь.

— Продолжай. Ты как раз дошел до самого интересного.

— Самого интересного? — тупо переспросил Зак. Джулия наконецподняла голову и взглянула ему прямо в глаза. Ее лицо было все еще влажным отслез, но на нем играла такая восхитительная и манящая улыбка, что сердце Закаснова бешено застучало о ребра.

— Ты очень плохо начал, — укоризненно прошептала она, —сказав, что жалеешь о том, что произошло. Но этого тебе показалось мало, и тызаявил, что после пятилетнего воздержания тебя бы устроила любая женщина…

Зак озадаченно смотрел на нее до тех пор, пока невыразимоеоблегчение не разлилось по его телу живительным бальзамом. Он не мог поверить вто, насколько легко и спокойно Джулия воспринимает сложившуюся ситуацию, но темне менее ухватился за ее шутливый и насмешливый тон, как утопающий хватается засоломинку:

— Неужели я такое сказал?

— Можешь в этом даже не сомневаться. Ее улыбка быланастолько заразительной, что Зак не мог не улыбнуться в ответ.

— Это было весьма негалантно с моей стороны — Совершенноверно, — согласилась Джулия с притворным возмущением.

Минуту назад она ввергла его в пучину черного, безысходногоотчаяния; пять минут назад благодаря ей он познал ни с чем не сравнимоенаслаждение; а теперь с трудом сдерживал смех В глубине души Зак понимал, чтодо сих пор ни одной женщине не удавалось проделывать с ним подобные вещи, носейчас он был слишком поглощен совсем другими чувствами, чтобы искатьобъяснения подобному феномену. В данный момент его больше всего интересоваловосхитительное настоящее, и он совсем не хотел задумываться над весьма призрачнымбудущим.

— А что, по-твоему, — прошептал он, улыбаясь, — я должен былбы сказать и сделать в подобной ситуации?

— Ну-у, как ты понимаешь, у меня не особенно богатый опыт .

— А точнее, никакого опыта вообще, — напомнил он, сам непонимая, почему мысль об этом доставляет ему такое удовольствие.

— Но зато я прочитала сотни любовных сцен во всевозможныхроманах.

— Это не роман.

— Да, но кое в чем наблюдается совершенно определенноесходство.

— А именно? — поддразнил он, абсолютно сбитый с толку тем,что сейчас она откровенно забавлялась.

К его еще большему изумлению, Джулия внезапно посерьезнела,и в ее глазах появилось какое-то совершенно новое, пока не понятное емувыражение.

— Ну хотя бы, — прошептала она, — что многие женщины вподобные моменты чувствуют именно то, что чувствовала я, когда ты был во мне.

— И как же именно? — спросил он, будучи не в силахсдержаться.

— Я чувствовала себя желанной. — Ее нежный голос слегкадрогнул. — И очень необходимой тебе. Отчаянно необходимой. Я чувствовала себя…совершенной.

Сердце Зака сжалось и защемило от никогда ранее неизведанных эмоций.

— Тогда почему же ты плакала?

— Потому что, — прошептала Джулия, — я иногда плачу отсчастья.

Взглянув в ее сияющие глаза, Зак почувствовал, что ещенемного — и от тоже заплачет.

— А тебе никто никогда не говорил, — прошептал он в ответ, —что у тебя улыбка микеланджеловской Мадонны?

Джулия собиралась что-то возразить, но он вовремя успелзакрыть ей рот поцелуем. Правда, через некоторое время ей все-таки удалосьнабрать достаточно воздуха и высказаться на этот счет:

— А тебе не кажется, что твои слова звучат несколькосвятотатственно? Особенно если учесть то, чем мы занимались всего пару минутназад?

Зак с трудом удержался от смеха.

— Нет, не кажется. Но, возможно, я изменю свое мнение послетого, чем мы с тобой займемся сейчас.

— И чем же это? — невинно поинтересовалась Джулия. Еенеподдельное веселье и беззаботность были настолько заразительными, что плечиЗака продолжали трястись от смеха даже тогда, когда его губы начали неторопливоопускаться все ниже и ниже.

— Я сейчас покажу тебе.

Джулия выгнулась дугой и тихо застонала. Зак же пересталсмеяться, потому что им овладело гораздо более глубокое и сильное чувство.

Облокотившись на кучу пуховых подушек, Джулия восседала нанеобъятной кровати и смотрела на кипу тарелок, громоздящуюся на низком столикеу камина. Они завтракали поздно, прямо в постели, и потом снова занималисьлюбовью. Почти всю ночь Зак не давал ей спать, и она снова и снова погружаласьв глубины восхитительных и ранее незнакомых ощущений, которые он сумелпробудить в ней. И каждый раз она засыпала в его объятиях. Теперь уже былодалеко за полдень. Джулия чувствовала под боком теплое тело Зака, его рукалениво и сыто ласкала ее плечо. К несчастью, при ярком дневном свете всесложнее и сложнее становилось цепляться за упоительную фантазию о том, что онанаходится в маленьком, уютном коттедже, а рядом с ней — самый замечательныйчеловек, который к тому же еще и восхитительный любовник. Сейчас, вбезжалостном свете дня, ей было совершенно ясно, что тот человек, который стакой нежностью и страстью занимался с ней любовью, который стонал отнаслаждения в ее объятиях так, как будто она была первой и единственнойженщиной в его жизни, этот самый человек уже занимался тем же самымбесчисленное количество раз со знаменитыми кинозвездами и великосветскимидамами. И эта мысль отнюдь не делала ее счастливой. Ведь раньше этодействительно был его мир — мир, населенный богатыми, талантливыми,недоступными и красивыми людьми. К сожалению, этот мир был совершенно чужд ей,Джулии Мэтисон.