– Тогда уж наследник рода, которому служит Черный, – добавил Агжей, не без удовлетворения наблюдая, как хмурится, глядя на него, де Риньи.

– И если второй наследник – Мишель, то становится понятно, почему Безами так жаждет стать его наставником, – мрачно прохрипел Марк. – Хочет заполучить себе управляемую марионетку.

Агжей вскинулся было возразить, но…

Мишель было восемь, когда погибли родители, ему – двенадцать. Она могла забыть, он же хорошо помнил. Помнил, как они собирались на тот самый прорыв. Как, улыбаясь, прощались с ними, наказывали держаться друг друга. Как…

Прежде чем открыть портал, отец обернулся к матери и попросил: «Останься». А она качнула головой: «За мной долг жизни перед Арадаром. Моя кровь – его кровь».

Родители не знали, что он спрятался на крыше конюшни.

А возможно, они знали, что он находился именно там…

– Ты считаешь, что Безами, заручившись поддержкой Черных, собирался сделать Мишеля главой Ночных? – медленно проговорил Агжей, лишь теперь сознавая, насколько все остальные проблемы меркли по сравнению с этой.

– Именно! – горячо воскликнул Алекс. – И когда Черный наткнулся на второго наследника, он решил сделать ситуацию не столь однозначной, дав Лайету шанс.

– Вы забыли еще один нюанс, – усмехнувшись, заметил Эдгар. – К этому моменту Лайет уже успел напоить ребенка своей кровью, привязав его к себе.

– И тогда мы возвращаемся к тому, с чего начали. – Алекс подошел к Агжею. Встал, глядя глаза в глаза. – С того, что ничего не понимаем.

– Может, тогда стоит спросить у меня? – раздался спокойный голос.

Ставить щиты было поздно.

И это было последнее, о чем подумал Агжей, увидев того самого Черного, да еще и с тем самым младенцем на руках.

Я просыпалась и опять засыпала, чтобы вновь провалиться в темную бездну, где слышала стон Лайета, после которого он закрыл глаза, чтобы уже их не открыть. И тогда я снова вскидывалась, пытаясь вырваться из затопившего меня отчаяния, открывала глаза, натыкаясь на тревожный взгляд сидевшего в кресле Агжея.

Вот только… Брат и хотел бы, но вряд ли бы сумел мне помочь.

Когда очнулась от кошмарного сна в очередной раз, в груди ныло, словно кто-то выдирал из сердца нить, что связывала нас с Лайетом. Брат подошел ко мне, провел прохладной ладонью по пылающему лицу.

– Иди к нему.

– Он…

Произнести «умер» я не смогла.

– Нет, – качнул он головой. – Просто иди.

Агжей отошел в сторону, облокотился о каминную доску.

– Ты уходил? – погладив Бригитту и прикоснувшись губами к влажному носику Брини, спросила я.

Переложила малыша к мамке. Та явно была недовольна – не в обычаях метаморфов заботиться о потомстве, но, когда я посмотрела на нее укоризненно, только фыркнула, тут же прикрыв кроху лапой.

– Да, – коротко ответил брат.

– Что-то случилось? – затягивая корсет, попыталась я узнать больше.

– Ничего такого, что могло бы сделать все еще хуже, – уклончиво ответил он. Потом горько усмехнулся и добавил: – Получили вестника от де Корсото. Мы должны продолжить поиски сестры Эдгара.

– А как же Лайет? А Марк? – накинув куртку, подошла я к брату. Встала со спины, обняла.

– Лайета заберут люди ар Карзи. А Марк… – Он развернулся, обхватив меня руками, прижал к себе. – Два-три дня, и Марк оклемается. Тогда и отправимся.

– Может, мне стоит…

– Нет, – догадавшись, о чем именно я собиралась сказать – оставаться в образе юноши и дальше мне не хотелось, – покачал головой брат. Отстранившись, подтолкнул к двери. – Иди.

Бандану я завязала уже по пути. Выйдя в коридор и оглядевшись, вытащила из внутреннего кармана куртки аркаин Лайета. Черный камень был тусклым, огонек, который еще недавно горел ровно и мощно, теперь еле-еле тлел.

Мелькнувшая мысль заставила достать и второй, тот, который висел у меня на шее. Этот тоже светился, но… разгораясь.

Поймав себя на том, что готова заорать, лишь бы избавиться от этой мертвенной тишины, прислонилась к стене. Ноги не держали, но не это было самым страшным.

Когда из комнаты вышел Агжей, я сидела на полу, закрыв лицо руками, и из последних сил сдерживала рыдания.

– Мишель! – кинулся брат ко мне. Поднял, преодолевая сопротивление.

– Он умирает, – судорожно, захлебываясь невыплаканными слезами, прохрипела я.

– Он сильнее, чем кажется, – твердо произнесли за спиной.

Я хотела оглянуться, но на этот раз Агжей не отпустил, словно понимал, чем все может закончиться.

Алекс не был виновен в том, что произошло, но…

Моей ярости было все равно! Она жаждала удовлетворения любым способом.

Я так думала. Алексу удалось так же просто усмирить мой гнев, как его и разжечь.

– В бреду он зовет тебя.

В бреду он зовет тебя…

– Простите, – с трудом сделав вдох, шевельнулась я, попросив у брата свободы. Тот тут же опустил руки, словно благословил. Поправив воротник – на шее теперь висели два аркаина, – повернулась к де Риньи и повторила: – Простите.

Алекс только кивнул, но, когда я отошла, вдруг произнес, и в голосе его послышалась мольба:

– Помоги ему пережить этот рассвет!

Останавливаться я не стала. Спрашивать, почему именно я – тоже. Сомнений в том, что мы связаны с Лайетом одной кровью, у меня больше не было.

А у них?

Для меня это сейчас не имело никакого значения.

Дверь в комнату, где находился Лайет, была приоткрыта. Тусклая полоска света пробивалась оттуда в темный коридор.

Решительно схватившись за ручку, потянула дверь на себя. Открыла.

Сделать следующий шаг оказалось неимоверно сложно. Просто взять и переступить через порог.

– Мишель? – обернулась ко мне Эллиен. В руках держала влажную салфетку, собираясь обтереть Лайета.

– Отдохните, – резко выдохнув, произнесла я, входя внутрь. – Я побуду с ним.

Она посмотрела на меня не столько удивленно, сколько обескураженно. Потом выпрямилась, когда я подошла, подала остро пахнувшую тряпицу.

– Настойка – по три капли каждые пятнадцать минут, я дала перед твоим приходом. Обтирать…

– Знаю, – через силу улыбнулась я ей. Когда она отступила, освобождая место, встала у самой кровати, наклонилась…

Лицо Лайета было не просто бледным – землистым. Губы посинели, скулы стали такими острыми, что о них, казалось, можно было порезаться, а глаза окружала черная тень.

Страшно, но мне стало, как ни странно, спокойнее. Когда ты можешь что-то делать, когда от тебя хоть что-то зависит, когда ты борешься и за себя, и за того, кто дорог…