Быстрым шагом мы заторопились к лесу и через секундузапетляли между вековыми деревьями. Неожиданно в голову пришла дикая мысль:что, если Николай и Нина, решив, будто я, одурманенная, валяюсь в избе, забрали«Вольво»? Парочка думает только о деньгах, а такая машина стоит не одну тысячудолларов!

Но, наверное, у «святого отца» не дошли руки до тачки, потомучто верный коняшка мирно скучал на полянке. Я уложила девочку на заднее сиденьеи завела мотор.

По дороге рассказала Свете все, что знала про Людмилу.Девушку потрясла ее смерть.

– Говоришь, сестра Николая?! Ну никогда бы не поверила, хотявидела, что у них какие-то особенные отношения. Честно сказать, думала – онаего бывшая любовница, хотя…

– Что?

– Николай ведь пастве как объяснил, когда меня у себяпоселил. Дескать, помощница я его, «напиток веры» раздаю, молельный залготовлю. Сектанты уверены, что он девственник, никто ничего дурного и недумает. До меня в помощницах другая ходила, Таня Аверкиева. Год примерно у негожила, а потом в Палестину уехала.

– Куда? – удивилась я. – В Палестину?

– Ага, – подтвердила Света, – так он объявил. Таня«просветлела», и он ее переправил в другую деревню «путников», за границу.Скоро все туда переедут, а пока лишь избранные. Но мне думается, АверкиевуНиколай убил.

– Почему?

– Видишь ли, – проговорила Света, с видимым удовольствиемвытягивая ноги, – он тут разболтался разок, расслабился. Очень ему сына надо,на девочек наплевать, а мальчик просто необходим. Якобы и у деда был такой жедар, как у него. Он бешеных собак взглядом тормозил и из всех окружающихверевки вил. Отцу таланта не досталось, а Николаю отсыпалось полной мерой… Но,говорил, программа в нем заложена – родить наследника, чтобы ветвь не засохла.В семье у них всегда много девочек получалось, мальчик же только один. ЖенитьсяНиколай не имеет никакой возможности. Нормальную бабу завести трудно, начнетдопытываться, что да как, откуда деньги, где работаешь. Деревню-то он надолгооставить не может, максимум на неделю. Сектантов следует постоянно«подпитывать» на сеансах, на одних наркотиках далеко не уедешь, потом человекмучиться начинает, голова болит. Меня знаешь как крутило, когда сеансыпрекратились да «напиток веры» перестала принимать! Только у Николаяпротивоядие есть, через десять дней на ноги меня поставил. Вот он и выискиваетсреди «путников» молодых баб. Хотя, по большому счету, женщины ему безнадобности, трахается, как работу делает… Небось Аверкиева девчонкойразродилась… Где-нибудь в лесу и зарыл обеих… И меня такая же судьба ждала!Знаешь, как перепугалась, когда поняла, что беременна! Жизни, значит, девятьмесяцев осталось, ну, предположим, если мальчишка появится – года два.Выкормлю, и не нужна, слишком много знаю.

– Да зачем ему обязательно ребенок?

– Не знаю, – вздохнула Света. – Говорит, нужен. А тебе это кчему?

…К девяти утра мы добрались до Нагорья. Марья Сергеевна,увидав Свету и Верочку, попыталась упасть в обморок, но я строго ее остановила:

– Быстро собирайте необходимые вещи, документы, деньги, иуезжаем.

– Куда? – в один голос спросили девушка и пожилая женщина.

– Ко мне, в Ложкино, там Николай вас не достанет: во-первых,адреса не знает, во-вторых, территория отлично охраняется.

– Но как же? – забормотала Марья Сергеевна. – А вашидомашние что скажут?

– Ничего, – ответила я, подталкивая Балабановых к дверям, –никто ничего не скажет, они привыкли.

По дороге в Ложкино разработали хитрый план. Марья Сергеевна– дальняя родственница моей первой, ныне покойной свекрови Элеоноры Яковлевны.Света, естественно, ее внучка, Верочка – правнучка.

Узнав, что девочка на самом деле ей не родная, старухатвердо сказала:

– Слышать ничего не желаю, люблю девочку всем сердцем ивоспитаю, как свою. Да мне, кстати, и деньги дадены не маленькие для этого.

«Их могло быть намного больше», – подумала я, вспоминаястрелочницу Люсю.

– У меня, – завела я разговор, поглядывая в зеркальце, –есть хорошая квартира в Верми. Это Сибирь, лететь туда чуть больше четырехчасов. Имеется там и добрая знакомая, даже родственница. Пару дней у меняперекантуетесь – и в путь. Стоматологи везде нужны, выпускники московских вузоввысоко ценятся. Устроитесь, обживетесь, дом в Нагорье продам, вышлю вам деньги,а квартиру оформлю на Свету.

Женщины молчали. Потом девушка тихо сказала:

– Квалификацию потеряла, давно не практиковала.

– Ничего, – успокоила я ее, – главное – начать, а тамвспомнишь навыки.

В Ложкино ворвались около двенадцати. Зайка с Аркадием невыказали никакой радости, но и не удивились. К череде гостей и родственниковвсе давно привыкли.

Оставив вновь прибывших устраиваться, я пошла к воротам истрого-настрого наказала охранникам не пускать на территорию никакихпосторонних. В особенности молодых людей обоего пола, черноглазых ичерноволосых.

Парни молча кивнули. Успокоенная, я вернулась в дом. Наворотах при въезде в Ложкино дежурят ребята, участники боев в Чечне. Вид у нихсовершенно зверский, лишний раз с просьбой не обратишься, но они абсолютнонадежны. Из тех, что сначала выстрелят, а потом примутся интересоватьсяпаспортными данными. К тому же Снап и Банди огромные, здоровенные псы. Невсякому понравится летящий со всех лап прямо на вас питбуль. У него же на лбуне написано, что Бандюша торопится продемонстрировать любовь и нежность.

В доме полно людей, прислуга, Фредди, в конце концов. Нет,здесь совершенно безопасно. Кстати, ни Нина, ни Николай не знают адреса.Правда, получить его через Мосгорсправку ничего не стоит, но на это требуетсявремя. А Марья Сергеевна, Света и Верочка через два дня отправятся в Вермь.

– Даша, – пробормотала старуха, пробираясь ко мне в спальню,– прямо не знаю, что и думать. Верочка спит и спит. Вроде дышит ровно, но неоткликается. Уж тормошила, тормошила… Может, врача позвать?

В комнате для гостей уже стояли Зайка и няня СерафимаИвановна. Худенькое тельце Верочки с неудобно подвернутой правой ручкойпокоилось на большой кровати. Казалось, ребенок просто спит.

– Мне думается, волнение впустую, – авторитетно заявилаСерафима Ивановна, – девочка маленькая, устала в дороге. У детей бывает иногдатакой глубокий сон!

Светлана в сомнении покачала головой: