— Старый ублюдок сказал, что у него два сына, крупные издоровые парни, — сказал Фабрицио. — Пошли поскорее.

Майкл окинул его холодным взглядом. До этого он был для этихпастухов типичным молодым американцем, тихим и спокойным. Правда, он скрывалсяв Сицилии — значит, совершил что-то стоящее. Теперь они впервые увидели взглядКорлеоне. Дон Томасино, который знал о Майкле больше, проявлял в своихотношениях с ним осторожность. Но у пастухов сложилось свое мнение о Майкле, неочень для него лестное… Холодный взгляд, суровое лицо и гнев, который исходилиз него, как пар изо льда, положили конец их смеху и бесцеремонности.

Увидев, что отношение к нему изменилось, Майкл сказал:

— Приведите ко мне этого человека.

Они не колебались. Сняли с плеч свои люпары и вошли в темнуюпрохладу трактира. Через несколько секунд они появились с хозяином трактира.Карлик не казался испуганным, но в его гневе была уже капелька осторожности.

Майкл откинулся на спинку стула и с минуту внимательносмотрел на приведенного человека. Потом тихо произнес:

— Я понимаю, что говоря о твоей дочери, оскорбил тебя.Прошу прощения, я нездешний и плохо знаю местные обычаи. Я не собиралсяоскорблять ни тебя, ни твою дочь.

Эти слова произвели впечатление на пастухов-телохранителей.Голос Майкла никогда не звучал так в разговорах с ними. Он извинился, но вголосе слышались агрессивность и самоуважение. Хозяин трактира пожал плечами и,видя, что имеет дело не с каким-то батраком, спросил:

— Кто ты такой и чего ты хочешь от моей дочери?

Майкл ответил без колебаний.

— Я американец и в Сицилии скрываюсь от полиции своейстраны. Мое имя Майкл. Ты можешь, конечно, сообщить обо мне в полицию, но тогдатвоя дочь потеряет отца вместо того, чтобы приобрести мужа. Я хочу встретитьсяс твоей дочерью. С твоего согласия и в присутствии семьи. С соблюдением всехприличий. Я уважаемый человек и не собираюсь бесчестить твою дочь. Я хочувстретиться с ней, поговорить и, если мы понравимся друг другу, жениться наней. Если не понравлюсь, ты меня больше не увидишь. Она может счесть менянесимпатичным, и с этим ничего не поделаешь. Со временем ты узнаешь обо мне всечто полагается знать тестю о зяте.

Трое мужчин с удивлением смотрели на Майкла. Фабрицио сострахом в голосе прошептал:

— Это настоящий град.

— Ты друг друзей? — спросил хозяин, оправившись отнебольшого шока.

Простой сицилиец не имеет права громко произносить слово«мафия», и только таким образом мог хозяин спросить, не является ли Майклмафиози.

— Нет, — ответил Майкл. — Я чужой в этойстране.

Хозяин трактира еще раз посмотрел на изуродованное лицоМайкла, на его длинные ноги, редкие в Сицилии. Он посмотрел на пастухов,которые не скрывали своих люпар, и вспомнил, как они вошли в трактир и сказали,что хозяин хочет с ним говорить. Он проворчал на это, что «сукиному сыну лучшеубраться восвояси», на что один из пастухов заметил:

— Поверь мне, тебе стоит выйти и поговорить с ним.

И он почему-то вышел. Теперь он точно знал, что с этимчужаком стоит обращаться вежливо. Он неохотно ответил:

— Приходи в воскресенье после обеда. Меня зовутвителли, а мой дом находится вон на том холме, над деревней. Но ты приходисюда, и я сам поведу тебя к себе.

Фабрицио пытался что-то возразить, но Майкл так посмотрел нанего, что он запнулся. Это не ускользнуло от настороженного взгляда вителли.Когда Майкл встал и протянул руку, хозяин трактира пожал ее с улыбкой на лице.Он расспросит людей, и если результаты опроса будут неудовлетворительны, Майклавстретят его сыновья с люпарами. У самого хозяина были связи с «друзьямидрузей», но что-то подсказало ему, что перед ним тот редкий случай, в которыйверят простые сицилийцы: красота дочери принесет счастье ей и всей семье. Пустьбудет так. Несколько местных молодых парней начали уже порхать вокруг дочери, иу этого чужака с изуродованным лицом будет немало работы. На прощание вителлидал Майклу и пастухам несколько бутылок холодного вина. Рассчитался с ним одиниз пастухов, и это опять произвело впечатление на вителли. Его отношение кпарню изменилось.

Прогулка больше не интересовала Майкла. Они разыскали шоферас машиной, и к ужину были дома, где пастухи наверняка сразу же доложили опроисшедшем доктору Таца. Вечером, во время их обычной беседы в саду, докторТаца сказал дону Томасино:

— Нашего друга ударило градом.

Дон Томасино не был удивлен.

— Дай бог, чтобы нескольких парней из Палермо ударилоградом, — проворчал он, — тогда мне, может быть, удалось бы немногоотдохнуть.

Он имел в виду молодых руководителей мафии, которыевсплывали на поверхность в таких городах, как Палермо, и объявляли беспощаднуювойну поклонникам старого режима.

— Скажи этим пастухам, чтобы оставили меня одного вследующее воскресенье, — попросил Майкл дона Томасино. — Я собираюсьнавестить семью девушки, и не хочу, чтобы они там вертелись.

Дон Томасино отрицательно покачал головой.

— Не проси меня об этом, я отвечаю за тебя перед твоимотцом. И еще. Я слышал, что ты говорил о свадьбе. Не смогу тебе этогопозволить, пока не получу ответ от отца.

Майкл Корлеоне был очень осторожен, ведь он имел дело с«человеком чести».

— Дон Томасино, — сказал он, — ты знаешьмоего отца. Он глохнет, когда ему говорят «нет». И слух к нему не возвращается,пока ему не говорят «да». Так вот, от меня он много раз слышал «нет». Чтокасается пастухов, я все понимаю, и они могут пойти в воскресенье со мной. Ноесли я захочу жениться, я женюсь. Я не позволю отцу вмешиваться в мои личныедела, и будет оскорблением для него, если я позволю это сделать тебе.

Капо- мафиозо вздохнул.

— Значит, будет свадьба. Твой град мне знаком. Онахорошая девушка из уважаемой семьи. Если попытаешься ее обесчестить, прольетсякровь. Я хорошо знаю эту семью.

— Может быть, я ей не понравлюсь, — сказалМайкл. — Кроме того, она очень молода и может счесть меня застарика. — Он заметил улыбку на губах мужчин. — Мне нужна будетмашина и деньги на подарки.

Дон кивнул головой.

— Об этом позаботится Фабрицио. Он пареньсообразительный и даже выучился во время службы на механика. Утром дам тебенемного денег и сообщу отцу, что происходит. Это я обязан сделать.

— Есть у тебя какое-нибудь средство против этойпроклятой слизи? — спросил Майкл доктора Таца. — Я не хочу сморкатьсяв присутствии девушки.

— Перед тем, как ты отправишься на встречу, я смажу носособым лекарством, — ответил доктор Таца. — Но целоваться пока нестоит.