Апполония вышла из спальни и направилась к ванной в концекоридора, чтобы принять душ и одеться. Майкл, все еще голый, зажег сигарету и,согреваемый ласковым утренним солнцем, продолжал лежать. Это был последний ихдень на усадьбе доктора Таца. Дон Томасино подыскал им убежище в другом городе,на южной оконечности Сицилии. Апполония, которая была на первом месяцебеременности, хотела погостить несколько недель в родительском доме, а потомприсоединиться к Майклу.

Накануне вечером, когда Апполония отправилась спать, донТомасино попросил Майкла задержаться для беседы.

Дон был озабочен, устал и признался, что его волнуетбезопасность Майкла.

— Свадьба открыла твое местопребывание, — сказалон Майклу. — Меня удивляет, что твой отец ничего не предпринял дляпереправки тебя в другое место. У меня много проблем с молодыми турками вПалермо. Я сделал им несколько предложений и они могли смочить клювы больше,чем заслуживают, но это дерьмо хочет заполучить все. Я не могу их понять. Онипытались устроить мне несколько ловушек, но меня не так просто убить. Имнеобходимо понять, что я для них слишком крепкий орешек, но в том-то и вся бедас молодыми людьми, какими бы способностями они не обладали. Они не обдумываютсвои действия и хотят всей воды из колодца.

И тогда дон Томасино сказал Майклу, что два пастуха,Фабрицио и Кало, поедут с ним в качестве телохранителей. Сам дон Томасинодолжен распрощаться с ним сейчас, так как рано утром уезжает по делам вПалермо. Но ни в коем случае не надо рассказывать об этом доктору Таца, так какстарик собирается провести вечер в Палермо и может проболтаться.

Майкл знал, что у дона Томасино много неприятностей. Стенувокруг дома ночью оцепила вооруженная стража, а несколько наиболее преданныхпастухов с люпарами всегда находились в самом доме. Дон Томасино ходил всевремя с оружием и в сопровождении личного телохранителя.

Утреннее солнце стало жечь нестерпимо сильно. Майкл потушилсигарету, надел рабочие брюки и берет, какой носит большинство мужчин Сицилии.Все еще босой, он перегнулся через подоконник спальни и в одном из кресел всаду увидел Фабрицио. Фабрицио лениво расчесывал свои густые черные волосы, аего люпара была небрежно брошена на стол. Майкл свистнул, и Фабрицио посмотрелна окно.

— Привези машину, — крикнул ему Майкл. —Через несколько минут я уезжаю. Где Кало?

Фабрицио поднялся. Рубашка на нем была расстегнута иобнажала синие и красные линии татуировки.

— Кало пьет кофе, — сказал он. — Твоя женатоже едет?

Майкл сузил глаза. Он вспомнил, что в последние нескольконедель Фабрицио слишком часто провожал Апполонию взглядом. Он, конечно, никогдане сделает неосторожного шага по отношению к жене друга дона. В Сицилии этосамый надежный шаг к смерти.

— Нет, она поедет сначала к родителям, а к намприсоединится через несколько дней.

Он видел, как Фабрицио побежал к каменному сараю, служившемугаражом для «альфа-ромео».

Майкл вышел в коридор и направился к ванной. Апполонияисчезла. Она теперь, наверное, на кухне и собственноручно готовит завтрак,пытаясь хоть чем-то загладить вину: ей казалось, что Майкл недоволен еежеланием повидаться с родителями и братьями перед поездкой. Дон Томасинопереправит ее потом к новому убежищу Майкла.

Старуха Филомена подала Майклу кофе и стыдливо благословилаего на прощание.

— Я напомню о тебе отцу, — пообещал Майкл, иФиломена благодарно кивнула головой.

На кухню вошел Кало и тут же направился к Майклу.

— Машина во дворе, — сказал он. — Пойти зачемоданами?

— Нет, я их сам принесу, — ответил Майкл. —Где Аппола?

На лице Кало появилась забавная улыбка.

— Она сидит за рулем и горит желанием нажать на газ.Она будет настоящей американкой еще до того, как приедет в Америку.

Крестьянка за рулем автомобиля — дело для Сицилиинеслыханное. Майкл позволял Апполонии прокатиться иногда во дворе усадьбы, новсегда сидел рядом с ней, так как часто вместо тормоза она нажимала на газ.

— Приведи Фабрицио, и ждите меня в машине, —сказал Майкл.

Он вышел из кухни и побежал наверх, в спальню. Чемодан был ужеуложен. Перед тем, как взять его, Майкл посмотрел в окно и увидел автомобильвозле ступеней дома, напротив входа на кухню. Апполония сидела в машине,положив руки на руль. Кало нагружал багажник корзинами с едой. Майклрассердился, когда увидел, что Фабрицио уходит по какому-то делу за ворота. Чтоон, черт побери, делает? Придется проучить этого проклятого пастуха. Майклспустился по лестнице и решил еще раз заскочить на кухню и окончательнопопрощаться с Филоменой.

— Доктор Таца все еще спит? — спросил он старуху.

На сморщенном лице Филомены появилось выражение хитрости.

— Старые петухи не способны встречать солнце, —ответила она. — Доктор уехал вчера в Палермо.

Майкл рассмеялся. Он вышел из кухни и в нос ему ударилсильный запах лимонных бутонов. Он заметил, что Апполония машет ему рукой ипонял, что она делает ему знак оставаться на месте. Она сама подъедет к нему намашине. Кало стоял, улыбаясь, рядом с машиной. Люпара была небрежно переброшеначерез его плечо. Фабрицио не было видно. В этот момент мощный взрыв потряс все.Дверь кухни разлетелась на куски, а Майкла отбросило на три метра в сторону, ккирпичной стене усадьбы. С крыши дома посыпались черепицы, и одна из них больноударила Майкла по плечу. Он успел заметить, что от «альфа-ромео» не осталосьничего, кроме четырех колес и стального остова.

Он очнулся в темной комнате и услышанные им голоса былитакими низкими, что смысла слов он разобрать не мог. Инстинкт самосохранениязаставил его притвориться, будто он еще не пришел в сознание, но голоса вдругумолкли, кто-то склонился над ним и ясно проговорил:

— Наконец-то ты к нам вернулся.

Включили свет, и Майкл повернул голову. На него смотрелдоктор Таца.

— Позволь мне взглянуть на тебя, и я сразу погашусвет, — сказал доктор Таца. — Он пытался поймать в фокус лучакарманного фонарика глаза Майкла. — Все будет хорошо, — сказал докторТаца Майклу, а потом обратился к кому-то третьему. — Можешь с нимговорить. Он уже способен понять.

Это был дон Томасино, сидевший на стуле, рядом с кроватью.Майкл ясно его видел.

— Майкл, я могу с тобой поговорить? — спросил донТомасино. — Может быть, ты хочешь отдохнуть?

Проще было поднять руку, чем ответить, и Майкл так и сделал.

— Кто вывел машину из гаража? — спросил донТомасино. — Фабрицио?