Здесь Артему точно представилось не то, что имел ввидусветловолосый, и второй, видя его замешательство, поспешно разъяснил: —Веселились, хорошо проводили время. — Да, именно это я имел ввиду. Хорошозажигали, — подтвердил Евгений Дмитриевич. — У меня был зеленый «Москвич-2141»,я на него всю зарплату спускал, ну, музыку там сделать, потом масло поменять,однажды сдуру даже карбюратор спортивный поставил, — он явно перенесся душой вте сладкие времена, когда можно было запросто взять и поставить спортивныйкарбюратор, и на лице его появилось то самое мечтательное выражение, котороеАртем так любил, жаль только, что из сказанного было так мало понятно. — Врядли он знает даже, что такое «Москвич», не говоря уже о карбюраторах, — оборвалсладкие воспоминания Сергей Андреевич. — Как это не знает? — худой уперсягневным взглядом в Артема. Артем принялся рассматривать потолок, собираясь смыслями. — А почему это вы здесь книги жжете? — перешел он в контрнаступление.— Прочитали уже, — ответил Евгений Дмитриевич. — В книжках правды нет! —назидательно добавил Сергей Андреевич. — А вот что это на тебе за наряд? Ты,часом, не сектант? — нанес ответный удар Евгений Дмитриевич. — Нет, нет, чтовы, — поспешил оправдаться Артем. — Но они меня подобрали, помогли, когда мнеочень плохо было, — в общих чертах описал он свое состояние, не уточняя, какименно и насколько ему было плохо. — Да-да, именно так они и работают. Узнаюпочерк. Сирые и убогие… э… или что-то в этом духе, — закивал ЕвгенийДмитриевич. — Но знаете, я у них был на собрании — они там очень странные вещиговорят, я постоял, послушал, но долго не выдержал. Например, что главноезлодеяние Сатаны — в том, что он захотел себе тоже славы и поклонения… Я думалраньше, что там все намного серьезней. А тут просто ревность, оказывается.Неужели мир — так прост, и весь крутится вокруг того, что кто-то делит славу ипоклонников? — Мир не так прост, — успокаивающе заверил его Сергей Андреевич,забирая кальян у светловолосого и делая вдох. — И еще кое-что… Вот они тамговорят, что главные качества Бога — это милосердие, доброта, готовностьпрощать, что он — Бог любви, и что он всемогущ. Но при этом за первое жеослушание человека изгоняют из рая и делают смертным. Потом несчетноеколичество людей умирает, не страшно, и под конец Бог посылает своего сына,чтобы тот спас людей. При этом тот погибает сам, страшной смертью, я и раньшеслышал, он перед смертью взывал к Богу, спрашивал, почему он его оставил. И всеэто для чего? Для того, чтобы тот своей кровью искупил грех первого человека,которого Бог сам же и наказал, и люди вернулись в рай и вновь обрелибессмертие. Какая-то бессмысленная возня, ведь можно просто не наказывать такстрого всех их за то, что они не даже делали. Или отменить наказание за срокомдавности, но зачем жертвовать любимым якобы сыном да еще и предавать его? Гдездесь любовь, где здесь готовность прощать, и где здесь всемогущество? —Примитивно и грубовато изложено, но в общих чертах верно, — передавая кальянтоварищу, отозвался Сергей Андреевич о страстной Артемовой речи. — Вот что ямогу сказать по этому поводу, — набирая в легкие дым и блаженно улыбаясь,Евгений Дмитриевич прервался на минуту, а потом продолжил, — так вот, если ихбог и имеет какие-то качества, или там отличительные свойства — это уж точно нелюбовь, не справедливость, и не всепрощение. Судя по тому, что творилось наземле с момента ее… эээ… сотворения, богу свойственна только одна любовь — онлюбит разнообразные интересные истории. Сначала устроит заваруху, а потомсмотрит, что из этого выйдет. Если пресно выходит — перцу добавит. Так что правбыл старик Шекспир: весь мир — театр, вот только вовсе не тот, на который оннамекал. А этот их бог просто любит интересные истории, — заключил он. — Толькос сегодняшнего утра ты уже успел наговорить на несколько столетий горения ваду, — заметил Сергей Андреевич. — Значит, тебе всегда там будет с кемпоболтать, — и Евгений Дмитриевич передал кальян обратно. — С другой стороны,сколько полезных и интересных знакомств там можно завязать, — словно взвешивая,сказал тот. — Например, среди высшей иерархии католической церкви… — Да, они-тоуж точно. Но если уж строго говорить, то и наши…

Оба они явно не очень верили в то, что за все сказанноесейчас придется когда-то расплачиваться. Но сказанные Евгением Дмитриевичемслова о том, что происходящее с человечеством — просто интересная история,навело Артема каким-то образом на другую мысль.

— Я вот довольно много разных книг читал, — сказал он, — именя всегда удивляло, что там все не как в жизни. Ну, понимаете, там событиявыстраиваются в линию, и все друг с другом связано, одно из другого вытекает, иничего просто так не происходит. Но ведь на самом-то деле все совершеннопо-другому! Ведь жизнь — она просто наполнена бессвязными событиями, онипроисходят с нами в случайном порядке, и нет такого, чтобы все шло в логическойпоследовательности. Или вот еще — книги, например, заканчиваются в том месте,где обрывается логическая цепочка. То есть, есть начало — развитие — потом пик— и конец. — Кульминация, а не пик, — поправил его Сергей Андреевич, соскучающим видом выслушивающий Артемовы наблюдения.

Евгений Дмитриевич тоже не проявлял особого интереса к еговысказываниям, он подвинул к себе курительное устройство и, втянув ароматныйдым, задержал дыхание. — Хорошо, кульминация, — слегка обескураженно продолжилАртем. — Но в жизни-то все не так, логическая цепочка, во-первых, может неприйти к своему концу, а во-вторых, если она и придет, то на этом ничего незаканчивается. — Ты имеешь ввиду, что жизнь не имеет сюжета? — помог емусформулировать Сергей Андреевич.