Так, зарывшись в снег, я и стал ждать.

Временами я всё же задрёмывал, проваливался в сумбурные,беспокойные видения. В них меня заставляли куда-то идти и что-то делать. Мирбыл искажённым, замкнутым, похожим на цепь холодных, низких пещер. Я бродил поним, не находя выхода, мучаясь от собственного бессилия, а время, скупоотведённое мне время — истекало. Потом я просыпался, шевелился в подтаявшейснежной пещерке, поднимал лицо с ладоней. Одна ладонь пульсировала алым, Зерносветило сквозь кожу. Я выглядывал из снега, чувствуя себя страусом, надёжнозарывшим голову в песок.

Но вокруг никого не было. Здание интерната казалосьбезжизненным. А почему бы и нет, кстати? После случившегося, когда обнаружилисмерть Наставника Пера, — вполне могли всех эвакуировать. То-то будет радости —наткнуться на следственную группу из суровых регрессоров…

Я вновь нырял в снег и пытался уснуть. День тянулсянестерпимо медленно. Наверное, скаут уже сбили. Удастся ли Геометрам дознаться,что в кабине не было пилота? Не станут ли они прочёсывать всю трассу полёта,они же знают о возможности «десантирования»? Столько вопросов — и никакихответов. Я говорил сам с собой, звал Ника Римера, прячущегося в моей душе,задавал куалькуа бесцельные вопросы. Но от себя я не мог услышать ничегонового, Ример молчал, а куалькуа отделывался односложными ответами, словно иего что-то терзало. Иногда мне казалось, что всё происшедшее — Маша и Данилов,оказавшиеся сотрудниками ФСБ, Тень, объединившая полмиллиона планет, дед,умерший и получивший новое молодое тело, — это всё сон. Болезненный бред… а насамом деле я бежал из концлагеря Геометров и теперь замерзаю в снегах. Можетбыть, и Петра Хрумова никакого нет и не было, а я — сумасшедший регрессор НикРимер, поднявший руку на своего Наставника и наказанный по заслугам…

Тогда я открывал глаза и смотрел на огненное Зерно. Оно былореальным, реальнее заледеневшей снежной корки вокруг меня, реальнее красной отприлива крови ладони, на которой лежало. Зерно — вот главное, а я… а я лишьходячий придаток, что принёс его в этот мир.

А потом всё-таки пришло мгновение, когда я вынырнул из снегаи увидел, что багровый диск Матушки заползает за горизонт. Солнце тоже былоЗерном, могучим и безучастным, и оно тоже разгоняло обморочный морок.

— Отпусти меня, Ример… — попросил я. — Отпусти меня, Тень…отпустите меня…

Мне хотелось заплакать. Я не знал, должен ли делать то, чегохотел Ример, и даже не понимал, хочет ли он ещё этого. Не зря же исчез. О чёмбы он ни мечтал, какие бы стихи ни сочинял в одиночестве, но он — плоть отплоти этого мира. Он был вправе отдать ему Врата. Он был вправе вернуть их мне.Только Ример мог решить, чья родина войдёт в Тень.

Пускай всё кончится быстрее. Как угодно, но быстрее. Можетбыть, я так же свободен, как корабли Геометров. Такая же марионетка, какмальчик Дари. Так же счастлив, как Ник Ример. Пусть всё кончится.

Я поднялся на ноги. Меня слегка мутило — борьба с холодом непрошла даром. Но уже стемнело, и начинался снегопад… надо было идти. Что бы ниждало впереди.

Пробираться через водовод — глупо. Но я не знал другоговхода в купол. Конечно, если Геометры поняли, как чужак проник в интернат, товодовод перекрыт или напичкан аппаратурой слежения… Уже подойдя к прозрачномукуполу, я остановился, размышляя.

Снег лупил всё сильнее. Будто вчера я тут был… вчера? Нет.Целую неделю назад. Вечность.

Мне уже было всё равно.

Я нашёл знакомую будочку, сейчас совсем утонувшую в снегу.Разгрёб сугроб, каждый миг ожидая щёлканья капкана или вспышки парализующеголуча. Нет, ничего. Дверка, ручка. Я потянул, услышал гул несущегося потока. Нувот, повторим историю как фарс.

И всё же нет ли иного пути? В здание ведут три двери…впрочем, мне они не поддались. Возможно, в образе Наставника Пера я сумел бы ихоткрыть, но Пер мёртв. Наверняка отпечатки его пальцев уже выведены из памятизамков.

Будь что будет.

Я вполз внутрь, прикрыл дверь и прыгнул в воду. Потоквстретил меня, как старый друг, — теплом и приятельскими похлопываниями. Меняпотащило по узкому туннелю. Ну! Неужели вы такие беззаботные, Геометры?

Меня вынесло в маленький круглый зал и бросило на решётчатыйпол. Вода с гулом обмывала меня, уносясь дальше по водоводу. Я лежал, озираясь.Никого нет. Да в чём же дело?

И в душу мне начало закрадываться робкое подозрение.

Немыслимо. Невозможно.

Но они могли до сих пор не найти тело Наставника Пера!

Они до сих пор не числили его среди мёртвых, а меня — средиживых!

Кто вправе контролировать Наставника? Он же вне подозрений!Если Наставник Пер решил покинуть интернат — это было глубоко выстраданным иабсолютно личным решением. Вернётся и объяснит. Правда, меня видела Катти…причём видела и в обличье Ника Римера, и в облике Пера, и в моём собственном.Неужели ей не поверили? Неужели она не рассказала о случившемся?

Невероятно.

Погоня за моим скаутом — тоже всё вполне объяснимо.Приближается корабль, уверяя, что внутри — регрессор Ник Ример. А ведь всемизвестно, что регрессор Ример погиб, находясь на лечении.

Странно… нелепо… и очень возможно.

Я подошёл к отверстию водостока. Постоял под тугой широкойструёй. Апатия и безразличие проходили, смывались холодным душем.

Давай, Петя… пройди этот круг до конца.

Цепляясь за холодные скобы, я поднялся из фильтрационнойкамеры. Повис под люком, неловко выгнувшись и вслушиваясь.

Вроде бы тихо. Иногда чудится звук, но едва-едва, такневнятно, что это скорее кровь шумит в висках.

Я откинул люк, получив пригоршню земли за пазуху, и выбралсяв купол.

— Ой…

Лёгкая тень метнулась прямо от моего лица. Я едва удержалсяот первого желания — схватить и удержать.

Так всегда. Проще всего хватать и держать.

Вместо этого я разжал ладонь, и оранжевый свет Зернаразогнал тьму.

Рыжий мальчишка, пятившийся от меня, наткнулся на дерево изамер, неловко нащупывая руками дорогу. Я узнал его сразу, и что-то во мнедрогнуло.

— Тиль, не бойся, — тихо попросил я, окончательно выбираясьиз люка. Ногой сдвинул крышку на место. Мальчик проследил моё движение, но безвсякого удивления.

Наверное, все дети интерната знают эту Великую Тайну —фильтрационную камеру водовода.

— Я не боюсь, — в тон мне вполголоса ответил мальчик. — Акто вы?

— Страшный подземный дух.

Он неуверенно улыбнулся.