— Только не кричи, а то я рассыплюсь и обернусь гнилойкорягой, — попросил я. Сел на корточки. С детьми — как с собаками… проститеменя, духи Песталоцци и Макаренко. Нельзя доминировать. Нельзя давить ростом.

Особенно если выбрался среди ночи из-под земли, мокрый,грязный и со зверской решимостью на лице.

— Я не буду кричать. Я не боюсь.

— А почему ты плакал?

Тиль быстро вытер глаза рукавом рубашки. Но ответилспокойно, хоть и чуточку досадливо:

— Сами не знаете? Бывает… что плакать хочется.

— Знаю, Тиль, — согласился я. — Глупый вопрос. Извини… чтопомешал.

— Ничего. — Мальчишка тоже присел на корточки, но приблизитьсяне спешил. — А кто вы? По правде?

— Мокрый и голодный бродяга. Шёл по улице бродяжка, посинели весь дрожал. Знаешь?

Нет, он, конечно же, не знал. Нет у Геометров замшелыхсвяточных историй. Тиль смотрел на меня, словно пытался отыскать в лицезнакомые черты. Только откуда ему знать сгинувшего регрессора Ника Римера…

— Вы Наставник?

— Нет. Честное слово — нет.

Он кивнул — поверил. Любопытство и опасение боролись в нём свежливостью. Любопытство победило, как всегда.

— А кто вы?

— Инопланетный разведчик.

Секунду мальчик молчал. И всё же эта версия была для негокуда ближе, чем злой подземный дух.

— Инопланетный?

— Совершенно верно.

— Регрессор или прогрессор?

— Просто разведчик. Наблюдатель.

— Так не бывает. — Тиль покачал головой. — Это же все знают.Невмешательство невозможно по этическим принципам, закон Гарады-Рица…

Он вдруг успокоился.

— Вы Наставник. Вы меня проверяете. Я знаю, это урок. Урокэтического выбора, как я поступлю…

— И как же ты поступишь?

Тиль, кажется, перестал бояться. Сдвинулся ближе, елозя поземле. Его светлые брючки были уже безвозвратно испачканы, но Тиля это несмутило.

— А тут сложное решение, — азартно сказал он. — Ну… какдоказал Гарада… если иная цивилизация исповедует отличную от нашей этику, тоона не станет вмешиваться. Возможен примитивный силовой конфликт из-за разделасфер влияния или добрососедские отношения. Вмешательство просто никому ненужно. А вот если этика близка, то невмешательство становится неприемлемым…никто ведь не может смотреть, как страдают его братья. Вмешательство делаетсяоправданным. Я правильно говорю?

— Правильно, — согласился я. — Невозможно не вмешаться.

— Но потом Риц вывел следствие… что, допуская возможностьпомощи иным расам, мы должны быть готовы к аналогичным действиям в отношениисебя… Эта… ну… Неправильная Аксиома!

— Почему неправильная?

— Потому что неправильная! — удивился Тиль.

— А почему аксиома?

— Ну, она же неопровергаемая!

Я усмехнулся. Мир неправильных аксиом и логичных ошибок. Тыпочти мой мир.

— И как ты поступишь? Исходя из закона Гарады-Рица?

Тиль засопел, стирая с мордочки последние следы недавнихслез.

— Не знаю. Я должен сообщить о вас взрослым. Потому что выинопланетный разведчик и можете попытаться нас изменить. Но тогда я нарушаюследствие Рида… получается, что мы заранее отказываем будущим друзьям в свободеэтики…

— Ты знаешь, — доверительно сообщил я, — тут хорошо поможетпринцип Меньшего Зла. Или принцип обратимости правды. Очень легко доказать себевсё… всё что захочется.

У Тиля загорелись глаза.

— Вы — регрессор! — радостно сказал он. — Я знаю, я читалучебники. Это принципы регрессоров!

От волнения он чуть не схватил меня за руку, но в последнююсекунду всё же остановился. Я мог быть регрессором, героем детских фантазий, новсё же я — не Наставник.

— А вы к нам пришли, чтобы… нет, я молчу!

Последнее было сказано требовательным тоном — ну, спроситеже меня, спросите, что я подумал.

Я спросил.

— Вы подбираете себе напарника! — выпалил Тиль. — Я знаю, ячитал! Так делают, когда надо внедриться на другую планету, и не в одиночку, авроде бы семьёй, как в древности, тогда собирают группу из мужчины и женщины иещё детей иногда берут! Вы хотите найти мальчишку… или девчонку… — его голос намиг увял, — чтобы они изображали вашего ребёнка…

Тиль с сомнением посмотрел на меня.

— Ну, или младшего брата…

Я молчал. Зерно тлело в руке — насмешливо, снисходительно.Эй, Пётр Хрумов! Ты всё ещё уверен, что Земле Тень нужнее? Что без тебя Земляне выкрутится? А у Геометров всё в общем-то в порядке.

— Вы не думайте, что я совсем маленький, — сердито сказалТиль. — Я историю очень хорошо знаю. Особенно Крепостную Эру. Мы с ребятамидаже играем в неё…

Он как-то разом сник.

— Лаки куда лучше, чем я, историю знает, — самокритичнопризнал он. — А Фаль — он артист. Он когда начинает изображать барона илисвященника, ему сразу веришь. Даже забываешь, что всё понарошку. И ещё он неболтает зря. Никогда не проговорится. А я могу.

После паузы он неуверенно добавил:

— Грик в старой технике разбирается… если там уже машиныесть…

Мальчик уже был там. На планете будущих друзей, которых надосрочно регрессировать. Ну, не совсем срочно… чтобы можно было там пожитьвначале… притвориться, что у него есть семья…

— А может, там большие семьи? — спросил Тиль.

Где — там, мальчик? На планете Земля? Да по-всякому. Толькоеё скоро не станет. Нет, ерунда, я принесу Зерно, мы войдём в Тень, и всё будетхорошо. Дегенераты найдут себе мирки по вкусу, политики получат каждый потрибуне, а без дураков и без политиков — уж тут-то мы заживём… Даже могузахватить тебя на Землю. Может быть, и с друзьями. Пускай дед порадуется новомупедагогическому полю боя…

— Тиль, давай я сейчас ничего не буду отвечать? — предложиля.

Он весь расцвёл. Явно решил, что все его догадки — сущаяправда.

— А это у вас фонарик?

— Вроде.

— Можно посмотреть?

— Не стоит. Пока не стоит.

Тиль принял отказ равнодушно. Для него огненный шарик быллишь необычным фонариком, ничем — по сравнению с открывающейся перспективой.