— Про белого медведя.

— Вселенная — не для нас, — прошептал Олег.

— Для нас — планета Земля. Может быть, Солнечнаясистема. Хотя и она страшновата, если попытаться ее представить.

Мрак смотрел с жалостью. Повертел пальцем возле виска:

— У тебя здесь как? Как у Чайковского….. тьфу,Чацкого?… Народец ни фига не поймет и не почуйствует. Приедут в космопорт вавтобусе, войдут в космический корабль, там в картишки, даже в окно непосмотрят… а потом, усталые и довольные, выйдут уже где-нибудь на Сириусе. Тамтоже даже не посмотрят на небо, ибо сразу в отель, снова карты, бабы, пьянка…какие тут страхи?… Большинство — это простые переносчики жизни из прошлого вбудущее. А чтобы на самом деле понимали и чувствовали — нужна всего крохотнаягорстка из нынешних шести миллиардов. И такая же горстка нужна будет изшестидесяти миллиардов. Даже из шестидесяти триллионов, а такое будет, нужнабудет только горстка, но горстка всегда наберется!… Набиралась же в староепещерное время, когда изобретали каменный топор и смотрели на небо?… Одинпридумал колесо, Олег, один!… Одного достаточно, чтобы потом все началипользоваться.

Олег слушал сильный мужественный голос, а сам вопрекирассудку вызвал в памяти ту страшную картину, смотрел, смотрел, смотрел, слушалслабеющий голос Мрака, тело все же начало холодеть, но на этот раз не сталвыкарабкиваться, уже знал: дремучие инстинкты, которые организм несет из глубинвеков… тьфу, миллионолетий, не дадут перестать биться сердцу.

Галактики мчатся со скоростью, близкой к скорости света. Умуне представить, как ни пытайся, эту скорость. Но это этому уму, которыйпринадлежит бактерии по имени Олег… даже в миллиарды раз мельче, чем бактерии,но ежели взглянуть вот так, как он смотрел тогда, у Таргитая, то что это заскорости?… Для самих галактик — черепашья, даже намного меньше, чем черепашья.Если взять галактику, то за какой срок она проползет расстояние, равное еедлине?… То-то же…

Он вынырнул в этом мире, рычащий голос Мрака сразуизменился, встревоженный оборотень старается говорить ласково, прервал:

— Мрак, ты лучше вернись к кабанчику. Мрак опешил:

— Ты это чего?

— Наедайся впрок, — сказал Олег.

— Я чувствую, наша дорога здесь еще не закончилась.

Мрак посмотрел в сторону стола. На блюде белели обглоданныеи даже раздробленные их крепкими зубами кости.

— Какой же там кабанчик?

— Посмотри лучше, — посоветовал Олег.

Посреди стола на широком блюде возник, истекая сладкимсоком, огромный зажаренный кабанчик. Ноздрей коснулся одуряющий запах.Коричневая с янтарным корочка просвечивала, под ней просматривалось нежнейшеемясо.

Олег сел рядом с Таргитаем. Тот ощутил его присутствие, векиприподнялись, но головы не повернул. Взгляд синих глаз был безучастен, но там,куда он падал, стена исчезала, а темный космос был абсолютно без звезд.

Возможно, подумал Олег с холодом, даже не космос. А то, чтоза космосом…

— Тарх, — сказал Олег. Он запнулся, с трудомсобрал в кулак все мужество и продолжил:

— Тарх, как много прошло времени, безумно много,неизмеримо… Или совсем мало, исчезающе мало, это неважно. Давай простопоговорим. Мы ведь друзья…

— Друзья, — ответил Таргитай.

Голос был ровный, безучастный. Головы не поворачивал, взглядвсе так же скользил по стене. Темные участки затягивало, словно смыкалась водаза брошенным камнем.

— Поговорим, — повторил Олег.

— Просто так. Поговорим…

Таргитай отвечал вяло, но отвечал, оставалось толькоправильно строить разговор, информация собирается по крупицам, но все жесобирается. Таргитай к тому же говорил коряво, как и всегда, сказываласьбардовость, как теперь бы сказали, метафорический язык и все такое. Олег сосвоим научным пристрастием к точным формулировкам продирался с трудом, но,когда он сообразил, о чем речь, шерсть дыбом начала подниматься даже на коже изсомкнутых нейтронов.

Если Таргитай прав и если он его чертову поэтичность понялверно, то мир куда страшнее, чем видел даже в самых жутких кошмарах. То, чтородилось двенадцать миллиардов лет тому и стремительно развивалось все этовремя, внезапно заколебалось: а нужно ли, а стоит ли, а не отказаться ли отнепротоптанных дорожек, вообще не рисковать, а просто жить, пользоваться тем,что уже есть, а то ведь в неведомом могут быть и неприятности…

Конечно, это могло быть совсем не так, но пока что выглядитименно так, а своим ощущениям приходится доверять, раз уж его быстрый иотточенный разум молчит, как рыба об лед.

Вообще-то это даже не мысль о покое, до мыслей этот звездныйТаргитай еще не дорос, а нечто вроде желания. Даже не желания, а на уровнепростейшего рефлекса. А может, не рефлекса даже, а чего-то еще ниже, проще,примитивнее. Но оно было. Может быть, это оно, что даже не мысль, вещь здравая,ибо лучшее — враг хорошему, но каким-то образом эта мысль оказалась связанной стой частью Вселенной, где находится одна из ста миллиардов галактик —галактика, названная человеками Млечным Путем. Таргитай при всей его лениокинул оком ту галактику, ничем не примечательную, обычную, спиральную, и там всамом крайнем рукаве обнаружил звездочку, тоже стандартную, не большую и немаленькую, а самую что ни есть среднюю. Вокруг этой звездочки носится с бешенойскоростью крохотный глиняный шарик, и самое дивное, именно из-за этогоглиняного шарика и предлагалось… нет, никто ничего не предлагал, а была смутнаямысль… нет, даже не мысль, а инстинктивное желание… отказаться от того, чтоидет с того глиняного шарика. А отказаться в масштабе Вселенной — это простосмахнуть ту звездную систему, как горстку пыли. Взорвать ее в сверхновую, рассыпатьна элементарные частицы по галактике, а то и всю галактику…

Он даже не вспомнил, что он сам оттуда, именно с этогосамого комочка, но чем-то эта мысль огорчила. Слегка. Самую малость. Возможно,именно в тот момент он слегка простонал сквозь зубы. Непроизвольно. Чуть-чуть,но Мрак услышал.

— А от кого такая мысль? — спросил Олег чужимголосом.

Таргитай смотрел непонимающе:

— Как от кого?

— Ну, откуда к тебе такая мысль?… Она ж тебе самому непонравилась!

— Не понравилась, — признался Таргитай.

— С другой стороны — ведь надо просто жить. А тамкакое-то мутное беспокойство… Нет, не сейчас!… Сейчас там ничего. Но совсемскоро, всего лет через миллион-другой, оттуда пойдет большое беспокойство.

От стола прекратились на миг звучный хруст, треск, плямканьеи смачное сопение. Мрак вытер тыльной стороной ладони рот, сказалсаркастически:

— Ага, через миллион лет. А прихлопнуть ту частькосмоса, как муху, хочешь прямо щас. Подумаешь, какая-то звездочка!